Точка Женщины

Во вторник он просыпается с мыслью о том, что она, разумеется, не придет. И глупо было даже допускать мысль о том, что ей захочется его разыскивать. Зачем? Что он может ей предложить? Свои непостоянные и не очень-то высокие гонорары за переводы? Свою маленькую квартирку с окнами на небольшой городской парк? Свои книги в шкафах за стеклянными дверцами и свою в общем-то скучную, обычную жизнь — возможно, даже более скучную, чем у других? Ведь нельзя же, в самом деле, серьезно относиться к тому, что она нарассказывала о своих похождениях? Хотя почему нельзя? Сама-то она, кажется, и правда считает себя музой, вдохновительницей мужчин, потому что с женщинами ей как-то сложнее. С ума можно сойти. Так влипнуть в самом обычном самолете мог только он, честное слово. Да, для этого нужно быть Антоном и полным придурком. Разумеется, Тата не придет, и это может означать только одно: ее все-таки нашли и отправили в психушку, где ей, разумеется, самое место.

В среду он начинает ломать голову над тем, правильно ли написал ей название гостиницы. Ведь мог же он ошибиться? Или не мог? Перебирая в уме варианты возможных ошибок, он лишь к вечеру сознается себе в том, что телефон-то он наверняка написал правильно. И будь у нее желание, она легко могла бы все уточнить. Ведь, несмотря на всю абсурдность этой самолетной истории, Тате удалось вселить в него удивительную уверенность, которой раньше не было и в помине: в этом мире возможно все, стоит только захотеть. Но вот захочет ли она? С этой мыслью Антон кидается в холодные волны и плавает до полного изнеможения.

В четверг он уезжает на целый день на экскурсию и все же не может удержаться от того, чтобы не хвататься за мобильный всякий раз, когда ему кажется, что он звонит.

В пятницу он напивается прямо с утра, с отчаянием понимая, что никакой музы нет и не будет, у него по крайней мере. А в субботу, небритый и всклокоченный, он выходит на пляж очень рано. Погода ужасная: над серым морем нависли низкие влажные тучи, резкий ветер гоняет по пляжу колючий песок. Лето кончилось, и только самые отчаянные или самые равнодушные захотят купаться в такую погоду. Антон с тоской разглядывает этот унылый пейзаж. Только одна фигурка видна вдалеке на берегу. Подходя ближе, он различает белую майку и потертые голубые джинсы, маленький рюкзачок и собранные в высокий хвост очень светлые, почти прозрачные волосы. Это Тата.

Он бежит к ней бегом, и ему не приходит в голову мысль о том, что он небрит и взлохмачен, что он даже не чистил зубы, нарушив тем самым одно из своих незыблемых правил. Он изо всех сил прижимает ее к себе и говорит ей такое, что и представить себе не мог еще несколько дней назад. Такое он мог бы прочитать только в книге и сразу же скривиться над этой бестолковой красивостью. Так вот, он говорит ей:

— Мне кажется, я ждал тебя целую вечность.

И как ни странно, она отвечает очень серьезно:

— Спасибо, что дождался.

При этом в ее синих глазах вспыхивают маленькие, очень веселые искорки.

— Когда же ты начнешь вдохновлять меня?

— Я уже начала. Разве ты не заметил?

Она берет его за руку и ведет с хмурого пляжа к торговым улицам, где не слишком многочисленные осенние туристы пережидают непогоду. Они проходят по узким улочкам, заглядывают в темные пыльные магазинчики. На самом людном перекрестке она останавливается и встает на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха.

— Кричи, — тихо командует Тата.

— Как это?

— Вот так: ААААААААААААААА!

И широко раскрыв рот, она орет на всю улицу. Причем Антон моментально покрывается красными пятнами, потому что все глаза тут же обращаются к ним двоим.

— Перестань, пожалуйста.

— Кричи!

— Зачем?

— Я знаю, что тебе нужно. Кричи прямо сейчас и не задавай вопросов.

Антон в нерешительности переминается с ноги на ногу.

— Кричи! Иначе так и будешь всю жизнь сидеть со своими книжками, а по утрам заниматься онанизмом! Кричи!

Кажется, что краснее стать уже нельзя, но все же пятна на его щеках делаются еще ярче. Он сомневается всего несколько секунд. Да что там? Он ничего не теряет. И тогда он закрывает глаза и…

— ААААААА!!!!!!!

— Громче!

— ААААААААААА!

— Еще громче!

Наплевав на все на свете, он стоит посреди толпы и орет во все горло. И как только звук его голоса достигает самых темных уголков магазинчиков, поднимая вверх пыль и вызывая испуг уличных торговцев, на Антона спускается ощущение такого удивительного и яркого восторга, какое он не испытывал никогда в жизни.

— Молодец, — тихо говорит Тата и, обняв его за шею, очень нежно целует в губы.

8