Точки. Современный рассказ

Арчи бросил четки и снова закурил. Глаза его болезненно блестели, и я подумала: те чувства, которые он испытывает сейчас, он никогда не испытывал при жизни… поправка: предыдущей жизни… то есть жизни с телом… что-то я начинаю путаться. И, может быть, компьютерная модель не в силах правильно отразить то, что он сейчас чувствует. Ей приходится экстраполировать, додумывать за него. Если бы при жизни… снова поправка: жизни с телом… Арчи помыслил о смерти, возможно, лицо его исказила бы гримаса ненависти, и он бы начал крушить все вокруг, воя, размахивая руками. Да, так скорее всего и было бы, ведь я знаю его, а компьютерная модель лишь рассчитывает. От этой мысли мне стало страшно.

– Отгадай, почему она это сделала?

Орхидея ничем не пахла. Я рванула из вазы второй цветок – он тоже был без запаха. До противного, как кусок стерильной пластмассы. В сердцах я швырнула сорванные бутоны на пол и выпалила:

– Потому что дура и слабачка! Просрать столько государственных денег только из-за того, что у нее была депрессия, а ее богатый душевный мир никто, блин, не смог оценить. – Арчи всегда можно было взять на слабо. Но на этот раз он не поддался. Усмехнулся криво, – это «хех» доведет меня до белого каления.

– Да нет, все гораздо проще, – постепенно он растворялся в плотных клубах дыма. – Я не буду тебя грузить такими сентенциями, как «жизнь без конца теряет всякий смысл» или «бессмертный имеет право на смерть». Это все банальности… А Терция просто хотела ребенка.

5

Арчи давно уже не работал в университете. Если ему нужен был доступ к какому-то платному ресурсу – казино, девочки, компьютерные игры, – он брал деньги у меня.

– Ты не находишь, что созвучие слов «робот» и «работать» неслучайно? Хоть я и робот, но все-таки мне бы хотелось быть больше похожим на человека, – так объяснял он свое безделье.

Я контролировала его расходы, отсекала сомнительные покупки, если подозревала, что это наркотики; заставляла работать на нашем проекте.

– Мне не-екогда, я пишу кни-игу, – капризно тянул Арчи, когда я в очередной раз подсовывала ему кусок программного кода для тестирования.

– Какую еще книгу?

– «Философия смерти», – напыщенно декламировал он, а потом скалил зубы.

– Покажешь?

– Закончу – покажу.

В честь дня рождения Арчи мы с мамой по памяти воссоздали нашу старую квартиру – ту, в которой прошло наше детство. Протертый синтетический палас, куцые коричневые занавески на окнах, кособокий мебельный гарнитур с резными декорами, кое-где отвалившимися. Детская – одна на двоих; над моей кроватью – пыльный балдахин из дешевого тюля, а у Арчиной – изголовье с облупленными набалдашниками в виде лошадок.

Убожество, а не квартира, но какая же она была уютная, живая! И снова:

– Кэсси, ты помнишь, кто отбил кусок зеркала в коридоре?

– Да, мам. Мне не терпелось надеть новые ролики, и я врезалась на них в зеркало. А Арчи взял вину на себя…

Я устроила пышный стол: все наши старые семейные рецепты со смешными названиями, некоторые – еще бабушкины.

Салат «Оливье», закуска «Гранатовый браслет», на горячее – утка в яблоках, на десерт – торт «Наполеон медовый». Именно так, «Наполеон медовый», а не «Медовый Наполеон», потому что так звучнее, ностальгичнее, нежнее. Произносить нараспев, с легкой грустинкой в голосе.

– Знаете, а я ведь испекла сегодня наш любимый «Наполеон медовый»… – мама виновато приложила руку к груди, – Кэсси, тот, что здесь, тоже очень похож, но чего-то неуловимо не хватает…

Она прикрыла глаза, подбирая слово. На ее лице блуждала улыбка. Насыщенности? Нет, не то. Аромата? Да, вроде все есть – и ваниль, и коньячная эссенция, все на месте. Натуральности? Нет, так нельзя сказать, – Кэсси обидится.

Хотя, что здесь обижаться. Ведь в жизни то же самое – продукты стали не те, что раньше. Яблоки напичканы удобрениями, курица – анаболиками, мороженое – синтетическими добавками. Где им быть вкусными? И тот «Наполеон медовый», который готовила ее мама в детстве, лучше того, что стоит сейчас одиноко в ее маленькой кухне. А тот, что стоит на кухне, всего лишь немногим лучше скрупулезной подделки, которая красуется сейчас перед ней на старинной фарфоровой тарелочке. Всего лишь немногим лучше, тогда в чем разница? Всего лишь еще один шаг на пути к смерти. Правда, здесь – в виртуальном мире – нет смерти. Тонкий фарфор матово поблескивал потемневшей, якобы от времени, позолотой. И времени здесь нет. Есть только безграничные возможности иллюзий, и безграничность эта навевает смертельную тоску.

– Души не хватает, – подсказал Арчи, с прищуром поглядывая на меня.

Мама вздрогнула и открыла глаза. Морщинка между ее бровей углубилась. Я сдвинула очки на лоб и укоризненно посмотрела на брата, – ну, хотя бы сегодня можно не..? Загадочная, черт возьми, звездная система Арчибальд! Ну почему – все этерниты, как этерниты, а ему души не хватает! Он сделал невинные глаза и невозмутимо продолжал:

– «Души» в кавычках, если вам не нравятся теологические термины. Секретного ингредиента, синтезировать который не может даже Кэсси…

– Это из твоей новой книги? – перебила я.