Точки. Современный рассказ

Он положил конфету в карман, отдал Саше спичечный коробок. И сразу забыл об обмене. Он подошел к луже, стал ходить по краю воды, разглядывать плоты и бубнить что-то.

– Левка, хочешь поплавать? Встал на плот и матрос! – подзадоривали чужие мальчишки.

– Подождем. Пусть до капитана дорастет, – строгим голосом, как взрослый, одернул их Саша.

Пашке не терпелось сказать:

– Левка, хочешь в Африку? Там бананов много! – зазывал он. – Давай, плыви! Ты же любишь бананы!

– Помолчи, Пашка! – Саша шипел на него, как рассерженный гусь. – Может, ты и не глупый, только ум набекрень! Кому ты предлагаешь? Тем более на твоем! – он покрутил пальцем у виска.

– Левка, иди сюда! Смотри! Давай меняться? – Оля протянула ему синий карандаш с ластиком.

– Гы-гы! – обрадовался Левка, засунул карандаш в карман, из другого достал раздавленного машиной, высохшего на солнце маленького лягушонка. Ребята переглянулись и брезгливо сморщились. Оля спрятала руки в карманы, замерла. Левка положил лягушонка на ладонь, погладил пальцем, сказал жалобно «гы-у-гы-у» и спрятал его обратно. Забыл об обмене, а Оля вздохнула с облегчением.

– Плот пустой! Закончились капитаны! – издевались мальчишки, у которых не было сапог. – Остались только ма-тросы! Нет, ма-трусы!

Левка вдруг схватил шест с земли и прыгнул на Пашкин плот. Никто не ожидал, что он додумается до этого. Все замерли и с испугом посмотрели на его короткие сапоги. Плот по инерции поплыл на середину. Стал притапливаться, но продолжал плыть на глубину. Левка закачался, бросил шест, а плот стал уходить под воду. Левка испугался. Он не понимал, что надо делать! Это было слишком сложно! Плот стал крениться на бок! Левка растерялся и ступил на воду, как на землю! И чуть не упал! Он закричал и заметался по колено в воде!

– Ты куда? Назад! Назад! – закричали ребята и напугали его еще больше.

– Вода ледяная! – Оля схватила Сашу за руку.

Саша испугался, повернулся к Пашке и закричал так, что все ребята оглянулись.

– Лезь в воду, гад, иди за ним! – голос его дрожал. – Ты его подначил!

Пашка поднял плечи, хотел оправдаться, но от испуга не мог сказать слова.

– На берег! Сюда! Скорей сюда! – кричали «пушкинские».

– Назад! Домой, иди домой! Назад! – закричал Саша и за ним все «павловские». Он вскочил на плот и поплыл к Левке. – Домой! Иди домой!

Наконец, Левка понял слово «домой». Разрезая воду ногами и поднимая фонтаны брызг, мокрый до пояса, он побежал по луже за угол к дому. Он бежал и кричал от холода и страха, будто стая злобных собак напала на него!

Саша и другие ребята поплыли за ним. Те, у кого не было плотов, молча, растерянно смотрели друг на друга. Саша, отталкиваясь шестом изо всех сил, почти догнал Левку. Тот вышел из воды, покачиваясь, побежал к калитке. Посинев от холода, спотыкаясь от усталости, Левка дошел до дома. Подбежали Саша и ребята. В Сашиных сапогах хлюпала вода. Он посмотрел на Левку, открывающего дверь, оглянулся на ребят:

– Присмотрите здесь! – и побежал домой.

Вечером поднялась температура. Три дня Саша то горел, то дрожал из-за нее. В жару увидел, как наяву, Левку. Здоровый, красивый, в военной форме! Шагал по луже, как на параде! Вода расступилась перед ним! Потом встала горой, и из нее появилось водяное чудовище! Оно раскрыло слюнявую пасть и обрушилось на Левку! И было не понятно, где он и что с ним стало?

Приходила медсестра, переворачивала Сашу на живот, ставила банки, делала уколы, которых он очень боялся. Саша слышал, как кто-то кричал его голосом:

– Не трогай! Уйди! Тетька-гадина! Уйди!

Через три дня ртуть в градуснике перестала лезть высоко вверх. Он глухо кашлял, как в бочку, голова кружилась и подташнивало. Наконец, к нему пустили Мишку, только на минутку.

– Ты желтый, как перезрелый огурец. Скоро будешь, как молодой огурчик… Зеленый! – губы у Мишки с трудом растягивались в улыбку. – Ты, если что, не переживай! – сказал он, пошмыгал носом, как простуженный и ушел на цыпочках.

На пятый день бабушка подсела к Саше на кровать:

– В тот день дома-то у Левки никого не было. Он до вечера просидел мокрый около холодной батареи. Потом его в больницу забрали, – и замолчала, уставившись себе в ладони.

И было от этого молчания как во сне: когда со всех ног бежишь, бежишь от чего-то, а стоишь на месте. Бабушка вздохнула:

– А в больнице-то температура под сорок, воспаление легких, припадок случился и… он умер.

В комнате стало холодно. Как это? Умер? Наш Левка? Нет! Этого не может быть! Мы же любим его! Саша откинулся на подушку. Левки нет! Навсегда нет! Если бы это был сон! Можно было бы постараться изо всех сил и проснуться! Если бы сон… К горлу подкатило, казалось, стошнит, но прошло.

Бабушка что-то спрашивала его, но он молчал. А перед глазами опять и опять все та же картина – бегущий, орущий, мокрый Левка…