Todo negro (сборник) (СИ)

Третий человек, встретивший их посреди сказочного острова, не иначе — самого Тир Тоингире, был точной копией Фёдора Бахтина. Никакого различия не увидишь, хоть под лупой рассматривай — в этом старпом был убеждён, хотя лупу не использовал.

— Давно, Федя, не виделись. — Лев обратился к не к тому Фёдору, что прибыл на «Вольге». — Ты уж прости: мне потребовалось много лет, чтобы во всём разобраться. Непростое дело. Подменыши — старые легенды, почти забытые. Трудно оказлось найти того, кто всё объяснит.

Бахтин почти разобрался.

Он, конечно, никакой не Бахтин. Настоящий Фёдор Бахтин — вот он, стоит напротив, между двух рыжих красавиц. Он давно в Сиде. Давно в Тир Тоингире. С того дня в карельском пионерлагере. Федя Бахтин и Лёва Платонов вошли в лес. Лёву рыжая женщина оттуда вывела. А вот вместо Феди вывела она…

— Но почему я всё забыл? — Бахтин обратился то ли к настоящему себе, то ли к Лёве, то ли к этим женщинам.

— Не знаю. Что-то пошло не так. Фея из тебя, Фёдор, дерьмовая получилась.

Ну хоть старпом неплохой — и то радость? Да, Лёва был абсолютно прав. Потому и не помнил Фёдор детства до случая в лесу: не было его. Потому и был так потерян: мало что в чужом мире — так и по меркам своего-то бракованный.

— И зачем всё это? — в нескрываемым гневом спросила женщина. — Ради чего? Ты что задумал, безумец: обмен? Забрать своего друга, вернув… это? С чего ты взял, что мы просто… что мы тебя…

Она так негодовала, что даже не могла подобрать слов. «Как самая обычная баба в ссоре на кухне» — подумал капитан. Тоже мне, феи!.. Не лучше Бахтина.

— Всё очень просто. — спокойствие Лёве не изменяло. — Дело в том, что так будет справедливо, и вы лучше меня это знаете. Подмена не удалась. Вы мучаете человека и, что ещё хуже, мучаете того, кто принадлежит Прекрасному народу. Мананнан не одобрит этого. Я могу воззвать к нему, и тогда владыка Сида сам нас рассудит. Воззвать?

Женщины злобно сверкали глазами, но молчали.

— Воззвать? А? Ааа? А?!

— Нет!

Одна из красавиц подняла руку, растопырила ладонь. Не хотят они иметь дело с самими Мананнаном. Не хотят.

— Пусть человек сам решает.

Похоже, они рассчитывали: настоящий Фёдор не захочет уйти. И нетрудно было бы понять такое решение: довольно посмотреть на остров. На этих женщин. А потом представить реалии молодой российской демократии.

Однако настоящий Фёдор даже не колебался.

— Тут движения нет. Прогресса. Ничего не меняется. Куда угодно, только прочь отсюда. Лёва, забери меня!

Не такое Прекрасный народ желал услышать. Одна женщина положила руки на плечи пленника Сида, другая шагнула вперёд. Этак дошло бы и до Мананнана, но тут послышался капитанский голос.

— Не хотите парня отпускать? Давайте только без драки. Есть одно соображение…

***

Корабль уходил, капитан оставался. Это казалось неправильным, но было единственно верным. У дурака нет цели, есть только путь. А у человека должна быть цель, и Красов своей достиг. Тихая гавань, райский остров. Как бы горько ни было смотреть на пенный след, оставляемый «Вольгой», капитан скорее жалел покидавших его навсегда людей, чем жалел о самом расставании. Что ждёт команду на родном берегу?

Единственное, что связывало его с далекой землей, которая раньше была домом — жена и сын. Но ведь фэйри умеют увлекать людей в свой мир, так что встреча — вопрос времени. О том, как время течёт в Сиде, капитан не задумывался.

Где-то в глубине сознания шевелилась мысль, что без капитана и старпома корабль в опасности. Но разве не опасен весь мир за пределами Сида? Да и с благословением Мак Лира «Вольгу» не то что Сеня — хоть Платонов доведёт до любого порта.

— А пиво здесь хорошее, как при Союзе. Правда, Федя? Или как тебя там…

— Можно и «Федя». Это древний рецепт. С него, говорят, ещё святой Патрик плевался: тёмное любил.…

Бывший старпом выглядел так, словно не домой вернулся, а в тюрьму попал. Но таким покоем и уютом похвастаться может только настоящий дом.

— А Лёва правду сказал? Что Сид — царство старых народов, которых люди прогнали с земли? Более мудрых…

— Так говорят старшие. Но старшие везде много говорят. Прошлогодняя трава всегда зеленее, а молодежь уже не та… Я ведь не старше настоящего Бахтина.

— Как думаешь, а тут нашлось место…

Красов оборвал фразу на полуслове. Отстраненно-грустное выражение лица Фёдора убивало желание откровенничать.

— Кому?

— Да так…. Хороший Мананнан мужик. Справедливый.

— И глаза добрые-добрые?

— Дурак ты, Федя.

Капитан и старпом молча пили пиво на берегу. Впереди у обоих была вечность. Может быть, не райская, по-своему тяжелая, но неизменная и предсказуемая. Благословенная для одного и тягостная для другого. А ледокол уходил за горизонт, возвращаясь в изменчивый и непостоянный мир людей.

Красов отложил пустую кружку и потянулся к гитаре. Своей, старой. Платонов за каким-то лешим оставил на ней надпись перманентным маркером «Вспоминай!» — со своей закорючкой. Можно подумать, Прекрасный народ слушает «Левиафан».

Дворовый аккорд на чудесном острове прозвучал точно древняя лира…

Этот поезд в огне,