Тогда я иду к вам (СИ)

— Ковер, — недобро усмехнулся голубь и словно истребитель вылетел в окно.

Я вздохнула и записала в журнал: «Четыреста тринадцать». И принялась разворачивать былую роскошь, надеясь найти там данные отправительницы.

— Меня сейчас стошнит, — сказал Филлип, рассматривая результат моих разворачиваний.

— Меня тоже, — вздохнула я.

Потому как отправительница не нашла ничего лучше, чем изобразить себя со всеми, так сказать, достоинствами. Вот прям со всеми.

И не польстила себе ни разу.

Да и вообще было ощущение, что она просто легла на этот самый ковер и по ней проехался асфальтоукладчик.

Я нашла в углу ковра автора этого «шедевра». и тоже внесла в записи.

Часы, наконец, пробили двенадцать. Отлично. Пришло время следующего хода, чем и занялась.

Создать магические объявления о прослушивании, которые появятся перед каждой претенденткой индивидуально, мне помог Филлип. А нарезать номерки — Феникс. Его очередь была надо мной бдеть. Так что с делом мы справились довольно быстро и я, насвистывая, отправилась в столовую, чтобы получить положенный мне обед.

И, свернув в коридор, поняла, что что-то не так.

Армия зомби-блондинок с горящими глазами преградила мне путь и синхронно выставила вперед руки с загнутыми крючками пальцами.

— Тартарарашечки, — прохрипел Феникс и самовозгорелся.

— Б…ть, — повторила я любимое слово дня.

— Номе-рок. Номе-рок. — синхронно начали невесты и сделали ко мне шаг.

Я поняла, что на номерки разорвут именно меня, взвизгнула, развернулась и побежала назад, в сторону кабинета.

Но и там уже ждали.

Резко свернула, понеслась вниз по лестнице и вывалилась, практически, из административного крыла на улицу.

Зомби ринулись всей толпой за мной.

Грифф! — меня осенило.

Преодолев несколько мостков, клумб и оранжерею с фонтаном, я полетела как стрела по прямой подъездной дороге к воротам. Издали было видно, что Грифонюшка находится на своем месте и что-то внимательно рассматривает снаружи. Из-за марева не видно было, что.

В боку закололо, но я была почти у цели, почти под могучим крылом, да и вообще — почти все, потому как студенткам выход из Академии в течение учебного дня был запрещен.

Каменюшка вдруг повернула ко мне голову, изумленно расширила глаза и попыталась что-то сказать, но мне было не до разговоров. Я выскочила сквозь марево и со стоном прилипла к статуе, пытаясь отдышаться. И тут же почувствовала неладное.

Потому как сзади тоже кто-то дышал. Я бы сказала весьма шумно.

Осторожненько развернулась и сглотнула.

По ту сторону ограды, прямо вот в сквере где мы так любили собираться по ночам, застыла еще одна толпа блондинистых зомби.

И даже без всякого слова на букву «б» я поняла, что сейчас будет.

Грифон начал отделяться от столба, возможно, чтобы меня выручить, но процесс этот был не быстрый, а значит, он не успевал.

— Давай, — прошипела птичка, поддела меня крылом и подбросила вверх. Я так полагаю, хотелочь ему через забор. Да только траекторию рассчитал хреново.

Потому что вместо «через забор на мягкую лужайку» получилось «через улицу на подъехавшего всадника».

Я успела увидеть изумленное уродливое лицо, нечесаную шевелюру, жуткую бороду и горб, как свалилась прямо на него, выбивая из седла и жестко приземляясь сверху на необъятный организм.

И свалилась не просто так, а лицом на лицо, так что наши губы встретились, а зубы стукнулись друг от друга.

И от ужаса перед таким вот первым поцелуем в этом мире потеряла сознание.

Глава 10, в которой начинается отбор

— Плачь, не плачь — поцеловал тебя палач! — второй час напевал песенку Еди и мерзко подхихикивал.

— Ну будет тебе девочка, не расстраивайся, — расстроено подливал мне вина Феникс.

— Наступить, — в который раз мрачно предложил Чва-Чва.

— А в застенках тюремных хо-олодно и пытки стра-ашные, — издеваясь, подвывал А-аа.

— Не виноватый я, ты сама пришла, — отворачивался смущенно Грифф.

— Но, по итогу, все же хорошо закончилось, — непонимающе пожимал плечами Тигра.

А я качала головой. Слезы лились из моих прекрасных покрасневших глаз.

Как же это хорошо?! Все просто ужасно!

Во-первых, я не так представляла себе первый поцелуй! Нет, я, конечно, целовалась в нашем мире — но не слишком интенсивно и вообще, почти по-дружески. Раза три. А как в подлеца Евгения влюбилась — так и этого не было. И рисовала себе в мечтах бабочек в животе, радугу над головой и ножкой так «эть», чтобы ножка поднялась, как за ниточку, когда я буду с ректором целоваться.

А вместо этого — разбитые чуть ли не в кровь губы и чужой язык во рту.

Во-вторых, упала я, прямо скажем, не на того.

Ладно бы принц еще заколдованный был, срочно требовавший размораживания… то есть расколдовки. Или какой благородный рыцарь, который после всего, что между нами было, был просто обязан на мне жениться. Я бы тогда полюбовалась, как он будет бороться за меня с ректором…