Тогда я иду к вам (СИ)

Так нет же, лежащий подо мной оказался человеком жестоких принципов и аморальных поступков! Даже я, погруженная в свои проблемы, слышала о гадком Бастарде и Палаче его Величества, человеке с темным прошлым, кровавым настоящим и неясным будущем. И вот этот самый человек скинул меня с себя, отчего мой обморок моментально закончился, а потом обидно схватил за ухо и потащил прямо в ректорскую приемную, где брызжа слюной что-то орал пытавшемуся успокоить его Алику.

Из ора было понятно не много. Что-то там было про ориентацию Алика, который собирает вокруг себя таких как я. Каких, я не поняла совсем. И про оскорбление орал, которое он, то есть я, должен смыть кровью.

А когда я сказала, что вот же она, кровь, и продемонстрировала лопнувшую губу, едва успела увернуться от черного пульсара.

Как он пытает, не сдержанный такой?

Не сдержанный, которого я толком и не успела рассмотреть, запомнила только что-то большое, горбатое и лохматое, резко развернулся и свалил, предварительно кинув ректору какие-то бумаги. Ради которых и приезжал, собственно.

В общем, мое правое ухо стало больше левого в два раза, губы саднило, в груди клокотало, я уже представляла, как меня ведут в одной рубашонке на эшафот — а что еще ждать от палача-то — и потому я не выдержала тогда и разрыдалась.

И до сих пор всхлипывала, спрятавшись в вольере. А меня все утешали. Как могли…

Утешали…

О!

Слезы быстро высохли. А губы сами растянулись в улыбку.

— Что? — шарахнулись от меня звери.

— Он уже на крючке! — воскликнула я радостно.

— Кто? — шарахнулись звери в другую сторону и на всякий случай заглянули себе под хвосты, нет ли крючка там.

— Да ректор же! Ведь бросился меня лечить-утешать, по голове гладить и жалеть! И знаете, что это значит?

— Наверное, знаем, — закатил глаза Еди, но мне все равно надо было высказаться

— Я ему уже нравлюсь — но он пока не осознал. А защищать уже тянет!

— И?

— На этом и сыграем! Палач будет меня преследовать, я с визгом буду убегать к Алику на ручки и будить в нем инстинкты защитника, и он и не заметит, как эти инстинкты превратятся в совсем иные инстинкты!

— Хм, — сказал Грифф.

— Ну-у, — протянул Тигра.

— Может лучше сразу наступить, чтоб не мучился? — пробормотал Чва-Чва.

— На кого из этих двух несчастных? — ядовито уточнил Феникс

— Тут как бы проблема. С чего ты решила, что тебя будет кто-то преследовать, кроме обезумевших невест? — осторожно начал розовый.

— Палач же появляется в Академии? — я была непреклонна

— Ну да. Общая деятельность какая-то у них…Да и друзья, вроде.

Сделала себе пометку проверить всех друзей будущего мужа.

— И явно меня теперь опасается? — потерла радостно руки.

— Ну, хм…Во всяком случае, ему бы стоило…

— Значит, будет преследовать. Не сможет — научим, не хочет — заставим! — отмахнулась от возражений. — А теперь давайте готовиться к завтрашней работе — невесты начнут собираться в зале уже в девять. Так, Грифоня, ты будешь раздавать номерки у входа…

— Почему я?! — пискнула трехметровая каменная птичка.

— Потому что в процессе раздачи вдруг пристукнешь кого случайно — нам же лучше. Чва-чва, твоя задача — следить за порядком в зале.

— Понял-понял. Потому что если вдруг наступлю на кого случайно, нам же лучше, — вздохнул слонопотамчик.

— Остальные будут сидеть и лежать со мной за столом, — потерла я снова руки и мечтательно улыбнулась.

Еще с момента, когда комиссия не приняла меня в ансамбль в возрасте шести лет, я мечтала работать прослушивателем.

Так что, девочки, берегитесь.

— Выключай, — прошипела я.

— Дай рассмотреть, — таким же яростным шепотом ответил Феникс.

— Они меня без ножа режут взглядами, — возмутилась окончательно и вредная птичка таки повернула рубильник. Зрительные ряды тут же погрузились во тьму, кроме полоски перед ценой, а я вздохнула с облегчением. Ладно светлые головки, но сверкающие ненавистью глазки даже мне давались не просто.

А может не ненавистью, а любопытством и презрением. И по отношению к соперницам в том числе.

Первые пятьдесят номерков сидели сейчас в актовом зале Академии и ждали вызова на опустевшее пространство перед сценой.

Мы же сидели, как и положенно комиссии, на возвышенности.

Во-первых, с моей точки зрения это было самое безопасное место. Ну а вдруг топить начнет слезами, или кто-то захочет броситься на маленькую меня — хоть какая-то преграда требовалась. Во-вторых, я хотела сразу показать, кто в доме хозяйка, точнее, кто у нас тут самый замечательный и вообще всегда на высоте.

Показывалось плохо.

Пятьдесят магичек тяжело дышали, а я с тоской вспоминала бронежилет, оставленный в собственном мире. Ну, если бы он у меня был.

Что ж, пора было начинать. Мы планировали быть честными и просмотреть абсолютно все кандидатуры, отметив особенности и недостатки — а потом выбрать лучших для первого представления ректору. И потрудиться требовалось не мало.

— Номер один, — объявил громко Еди и подтолкнул мне анкету.

Вперед вышла…

У-у, тварь. Красивая, высокая, стройная, декольтированная, голубоглазая, с роскошными платиновыми локонами тварь.