Токийская головоломка

Однако я поторопился с выводами. В глаза сразу же бросилось кардинальное отличие от Японии. Девять из десяти машин были японского производства, однако абсолютно все они буквально разваливались. Это были устаревшие модели, которые уже не колесили по токийским улицам. И двери, и крыши, и крылья были покрыты у них бесчисленными вмятинами. К тому же то ли из-за недостатка дождей, то ли попросту потому, что их не чистили, на них налипло столько черной грязи, сколько на машинах в Японии не увидишь.

Здешний воздух явно отличался от японского. Он был приятно сухим, и, глубоко вдохнув его, можно было уловить растительные и фруктовые запахи.

Подняв руку, Митараи остановил такси. Мой взгляд остановился на индонезийских детях, слонявшихся вокруг нас. То ли от них, то ли от места, где мы находились, исходил какой-то особый запах. Как ни странно, для южных стран это не редкость. Такой же запах ощущался в солнечном Египте.

– Отвезите нас в парк Анчол, – судя по всему, сказал Митараи. На английский непохоже. Митараи говорит на многих языках.

Такси отправилось в путь. За окном бросалась в глаза бедность страны. Все чаще и чаще среди автомобилей, наводнявших улицы, попадалась рухлядь. Были и машины с разбитыми стеклами. Некоторые явно побывали в аварии – бамперы имели большие клиновидные вмятины, а глушитель изрыгал при движении обильные клубы белого дыма. Другие еле-еле тащились по дороге.

Из-за страны производства можно было подумать, что находишься где-то в японской провинции. Вот только нигде у нас не увидишь таких старых, грязных, помятых колымаг. Поэтому если бы кто-то из наших соотечественников внезапно увидел этот пейзаж, не сомневаясь, что это Япония, то он бы испуганно гадал, что произошло. Вполне можно было подумать, что сюда сбросили ядерную бомбу.

По дороге ехала моторикша – необычное трехколесное транспортное средство. Она напоминала легкий грузовик «Дайхацу Миджет», который в детстве я часто видел у нас в стране. Поравнявшись с ней, мы увидели практически во весь рост мужчину за рулем. Его ноги, облаченные в шорты, были темными, загорелыми – и тощими, как у журавля. Настолько худых людей в Японии уже нет. В иной ситуации местных можно было принять за жертв ядерной войны, коротающих свои последние безрадостные дни посреди радиоактивных облаков.

Мы въехали в город. Здесь рядами стояли каменные здания с убогими окнами, в основном почерневшие. Стекла в некоторых из них были побиты.

Вдоль боковой улицы проходила дренажная канава с перекинутым через нее деревянным мостом, возле которого теснилось множество припаркованных моторикш. Толпы индонезийцев привалились к ограде моста или сидели на ней. Бедные строения, кучно стоявшие возле канавы, прятались в тени офисных зданий. На берегу было не протолкнуться. И почему здесь такие страшные толпы?

Митараи о чем-то разговаривал с водителем. Закончив, он повернулся ко мне и объяснил по-японски:

– Говорит, им больше нечем заняться, поэтому целыми днями они слоняются группами. Большинство из них бездомные. Некоторые не имеют ничего, кроме тех моторикш, – здесь их называют «баджадж». Однако такие люди считаются состоятельными. Спят они прямо в этих машинках, а чистят зубы, умываются и моются с помощью воды из той реки, заодно справляя в ней нужду. Вот он, разрыв между Севером и Югом. Бедные живут везде. Среди высотных строений на главной улице есть фешенебельные здания, однако в основном они принадлежат японским компаниям или аффилированным с ними. Но сразу позади них раскинулись трущобы, куда не проникает солнце. Все страны одинаковы.

На офисных зданиях на главной улице висели вывески и неоновые логотипы японских компаний – «Санъё», «Ямаха», «Тойота»… Однако все они были написаны не катаканой[103], а буквами. Тота Мисаки также упоминал эти вывески, но, похоже, надписи на них все же были на латинице. Это я ошибочно посчитал, что на них была катакана.

Все южные страны похожи. Впрочем, кроме Индонезии, я побывал только в Египте. Разглядывая здешнюю городскую застройку, я все время вспоминал каирские кварталы. Они тоже были забиты грязными домами, а по их улицам разъезжали автомобили в шаге от путешествия на свалку. Однако большое различие заключалось в том, что в Каире японской атмосферы особо не ощущалось. На тамошних улицах японские вывески попадались редко, машины были в основном французскими или итальянскими. Кроме того, доминирующую роль в том городе играл ислам. Строго говоря, Индонезию, как и ряд других южных стран, тоже считают частью мусульманского мира. Однако в Джакарте минаретов было не так много, как в Каире. Господствовал здесь не ислам, а Япония – ее в этом городе было больше, чем на нашей родине. На улицах Токио можно увидеть немало немецких и британских автомобилей, тогда как в Джакарте почти все они были японскими. Мотоциклы также были японского производства, а на шлемах их водителей виднелись логотипы японских компаний. Небось и баджаджи тоже сделаны у нас. Казалось, мы очутились в колонии японского бизнеса. Наших соотечественников на улицах тоже было много.