Токио. Станция Уэно

В ту ночь он не прекращался.

Утром дождь время от времени усиливался, и я проснулся от стука капель по брезенту.

Холод забрался даже под носки, и мне казалось, что я не чувствую ног.

Я и без зеркала мог понять, что лицо отекло, а глаза налились кровью.

Я ужасно устал за последние дни, пока бродил по парку в поисках места, где я смогу умереть. А ведь я провел здесь уже целых пять лет.

Зимой всегда тяжело.

Ночью из-за холода невозможно уснуть, а днем я выползал из палатки и пытался подремать на солнышке, точно бродячий кот. Печальная жизнь— я даже начал забывать, что когда-то у меня была семья.

Но то утро было особенно невыносимым – мне казался жалким сам факт моего существования.

У входа в мою палатку висело объявление:

В соответствии с нижеизложенным, просим Вас убрать палатки и личные вещи для проведения специальной уборки.

Дата и время: двадцатое ноября восемнадцатого года Хэйсэй[88] (понедельник), вне зависимости от погодных условий.

Вещи необходимо убрать к восьми тридцати утра (перемещение по парку запрещено с восьми тридцати утра до часа дня).

1. Личные вещи за концертным залом «Токио бунка кайкан», вдоль временного стального ограждения и аллеи сакур, а также палатки и личные вещи за курганом Сурибати-яма должны быть перенесены к забору позади администрации парка.

2. Палатки и личные вещи у статуи доктора Бодуана[89], концертного зала Токийского университета искусств, бывшего главного входа в зоопарк, площадки для сбора мусора и памятника генералу Гранту[90] должны быть перенесены к каменным фонарям у здания ресторана «Сэйёкэн».

3. Палатки у пруда Синобадзу и лодочной станции должны быть перенесены к центральной дорожке Синобадзу.

4. Палатки у памятника Сайго Такамори должны быть перенесены ближе к железнодорожной станции, а вещи – на те места, где были палатки.

5. Личные вещи, которые находятся в посадках у здания «Сэйёкэн», должны быть перенесены к каменным фонарям, в места, отмеченные цветными конусами.

6. Убедитесь, что после уборки палаток и личных вещей на земле не осталось батареек, металлических труб, лезвий и других опасных предметов, а также листов фанеры.

Администрация Высочайше пожалованного парка Уэно.

В тот день началась «специальная уборка», которую бездомные прозвали «охотой на ведьм». Кто-то из императорской семьи собирался посетить музей и художественную галерею, поэтому нас и заставили свернуть палатки.

Шел дождь…

Я вытащил руку из-под одеяла и поднес запястье с часами поближе к глазам. Начало шестого. Часы у меня были от фирмы «Сэйко» – Сэцуко с Ёко купили их в Сэндае и подарили мне на шестидесятилетие.

– Я ведь на заработки больше не поеду. Разве что в поле буду выходить, а зачем мне там время знать? Да и дома часы есть, – сказал я тогда, но это все потому, что я не привык получать подарки и не знал, что следует говорить в этом случае.

– Мне захотелось подарить тебе что-нибудь, что ты смог бы носить. Посоветовалась с Ёко, и она предложила наручные часы. Тогда мы поехали в Сэндай и там, в Фудзисаки, выбрали для тебя подходящие. Ты пахал сорок восемь лет и теперь наконец-то можешь отдохнуть и не думать о времени, но мне все-таки хочется, чтобы у тебя была эта вещица – что-то, что принадлежит только тебе.

В тот день Сэцуко была одета в какой-то яркий красно-оранжевый комплект. Цвета как будто отражались в ее пушащихся белоснежных волосах. Не помню точно, что это была за одежда – то ли зимний свитер, то ли легкая рубашка на пуговицах. Но она была яркой, как бумажный фонарик, и красно-оранжевые отблески плясали на моих новых часах.