Токио. Станция Уэно

У здания «Токио бунка кайкан» припаркован десятитонный грузовик с надписью на боку «Токийский городской симфонический оркестр», а прямо под стенами концертного зала примостился проржавевший синий велосипед, рядом с которым старик-бездомный сидел под зонтом на складном круглом стуле. На коленях у него свернулся клубочком большой белый кот. Глаза у кота гноились, по морде стекали сопли, язык свесился изо рта – кажется, долго он не протянет. Сбоку от велосипеда на земле стоит еще один раскрытый зонтик, под ним рассыпаны хлебные крошки, и несколько воробьев клюют их.

По улице Тюо-доори со стороны Уэно-Хирокодзи проехали десять автомобилей – впереди полицейский микроавтобус, потом спецтранспорт с саперами, за ними – машина следственного отдела, из которой можно было вести наблюдение за возможными нарушителями и сразу снимать все на видео. Все они остановились на площади Радио-гимнастики перед Большим фонтаном Уэно.

Я посмотрел на часы. Восемь пятьдесят семь. Полицейские вышли из автомобилей и один за другим раскрыли зонтики. Эксперты-кинологи из отдела криминалистики в темно-зеленых форменных фуражках и костюмах, обутые в высокие резиновые сапоги, с немецкими овчарками на поводках принялись обходить территорию парка. Собаки принюхивались в поисках взрывчатки, но пахло лишь свежепосаженными растениями.

Девять тридцать две… Время, данное бездомным на то, чтобы убраться из парка, истекло еще час назад. Я спустился по склону у святилища Ханадзоно Инари и остановился у входа на мост Тэнрю.

От падавших капель на поверхности воды один за другим разбегались и исчезали, разбегались и исчезали круги… Куда же мне пойти? Внутри меня как будто зияла пустота, озноб не прекращался – я вздрагивал каждый раз, когда очередная капля ударялась мне о плечи.

Я разглядывал увядшие цветки лотоса, как вдруг пелена дождя перед моими глазами превратилась в большой черный занавес… Я заперт, мне некуда идти, а голове проносятся воспоминания о моей прежней жизни. И хотя занавес давно уже опустился… я почему-то не встаю со своего места… Что я надеюсь здесь еще увидеть?..

До меня дошло, что дорожка, по которой я теперь шагаю вокруг пруда Синобадзу, в эпоху Мэйдзи[92] использовалась для лошадиных скачек, которые посещал и тогдашний император. Дорожка была достаточно широкой, так что люди с зонтами не задевали друг друга. Я не слышал ни биения их сердец, ни дыхания, ни голосов. Только люди, люди, люди, дождь, дождь, люди…

Почему-то я вспомнил, как однажды на Новый год у меня на родине – тогда тоже шел дождь – мы поднимались по каменной лестнице к святилищу Хиёси. На узких каменных ступенях людям приходилось отводить зонты в сторону или даже прикрывать их, сжимаясь всем телом, чтобы не попасть под дождь, при этом они еще и успевали обмениваться друг с другом новогодними поздравлениями. Помню, как меня тогда порадовала эта картина. Время проходит, события проходят, и лучше бы им было просто раствориться в вечности, но они остаются… тянутся за мной хвостом…

Я заметил ярко-красные шкафчики для хранения вещей – стоимость всего сто иен, а рядом замаячила вывеска кинотеатра «Уэно Стар муви», который бездомные между собой называли «кино для пошляков». В одном здании находились сразу три кинозала: в «Стар муви» показывали фильмы японского производства, обычно сразу по два за сеанс, а в «Кинотеатре японских шедевров» и «Кинотеатре мировых шедевров» крутили разные порнофильмы.

Если купить билет за пятьсот иен, до пяти утра следующего дня, когда закончится последний сеанс, можно поспать в мягких креслах в теплом кинозале, поэтому немало бездомных заглядывали сюда в дождливые дни зимней «охоты на ведьм».

Когда я зашел в зал, четыре или пять мест на задних рядах были уже заняты. Бездомные, как я, но не из палаточного городка у кургана Сурибати. Уэно был поделен на различные территории, жители которых не только периодически болтали или выпивали вместе, но также присматривали друг за другом – не заболел ли кто, не явились ли в парк какие-нибудь чужаки. Мы были частью этого своеобразного сообщества.

Я плюхнулся на центральное сиденье в первом ряду и осмотрелся. Показывали фильм под названием «Мужья по обмену: изголодавшиеся красотки-жены». Обычно я засыпал сразу же, как только закрывал глаза, но в тот день что-то мешало. Что-то внутри тревожило меня, не давая задремать.

Сзади громко захрапели, и до меня донесся запах саке – неужто кто-то пьет? Один из бездомных, прислонившись к спинке кресла, беспрерывно вертел головой, изрыгая при этом поток ругательств: «Ах ты гад!», «Придурок!», «Да пошел ты!». Кинопроектор продолжал работать, хотя никто в зале не следил за происходящим на экране.