Токсичная невестка

Лидок была прелестна, когда заходила в гости, нечасто, ненадолго, на чаек, немножко поболтать, продать свою косметику или помочь чего-нибудь, салатом новым похвалиться, кабачки по-венгерски, какая прелесть, как изумительно хрустят… Ведь умела же она когда-то элегантно отчалить, виляя юбкой, оставляя за собой свои бодрящие духи, только духи. Тогда она была блистательна во всех своих бесконечных нарядах. И что потом произошло? Как только Лидок легализовалась на ПМЖ, да еще и засела продавщицей в магазине у Роз Михалны, ее красота как-то сразу померкла, и даже Папочка любезный перестал с ней кокетничать.

Внешне ничего не поменялось. Каждое утро Лидок наводила марафет и выглядела безупречно. Черные локоны она все так же падали волной по плечам, помада красная лежала идеально, и золото блестело, глаза посмеивались, и соблазнительный Лидушкин зад, пикантно низковатый, был как всегда подчеркнут узкой юбкой… Но почему-то вдруг все эти прелести погасли. Лидушка стала напоминать новогоднюю елку, которая загостилась до весны.

Свой магазин Роз Михална построила во дворе Зеленого домика, оттуда до кухни можно дойти в три прыжка. В свободную минуту Лидок прибегала заварить кофейку, намазать бутербродик, проверить, что это там такое интересное у Роз Михалны завалялось в холодильнике.

– Манго-маракуйя! Мой любимый йогурт! Розалия Михайловна! Как вы угадали?

Она не знала, что Роз Михална и близко не собиралась угадывать чей-то там любимый йогурт. Роз Михална сама любила манго, и последний стаканчик в этом доме всегда оставался для мамы. Нет, я не мелочусь. А, впрочем, как угодно. Я привыкла, что мне предъявляют такие претензии. Я, может быть, и мелочусь, а последний стаканчик из чужого холодильника хватают другие – нормально? Не надо говорить, что мелочная Соньчик смешала с грязью человека за стаканчик йогурта. Наоборот! Я пытаюсь защитить Лидушку, объяснить ее позицию. Она невестка, и я невестка, и все мы тут невестки, и нас, невесток, представьте себе, иногда тоже нужно кормить.

Конечно, Роз Михална могла бы позаботиться, чтоб йогуртов в ее холодильнике хватало на всех. Да, теоретически она могла запомнить, что ее невестка, а заодно и ценный сотрудник, тоже любит манго-маракуйю, и в следующий раз в супермаркете она могла бы это вспомнить и купить еще один, а лучше пару-тройку йогуртов, для Лидочки. Что тут сложного? Она же эту операцию не раз проделывала, когда в доме были гости. Она же помнила, что Старшая тетка любит клубничный творожок, а Младшая ванильный. Она прекрасно помнила, а может, и не поленилась записать, что любят татарские родственники ее зятя Русланчика. Разве сложно ей было запомнить, что невестка любит йогурт манго-маракуйя? Несложно. Разумеется, несложно, но… с какой стати Роз Михална будет перегружать свой системник? И потом… Бесцеремонно совать свой нос к маме в холодильник разрешается только зятю, зять может в тещин холодильник залезть в сапогах и танцевать там без всяких комплексов, на невестку такие льготы не распространяются.

– А вот моя бывшая свекровь, – припомнила Лидок, – всегда покупала мне что-нибудь вкусненькое. И звала меня дочкой…

Ах, милая Лидушка… Она все время забывала, что у Роз Михалны есть родная дочка, Танечка, и этой дочки ей вполне достаточно. Где дочка – там расходы, а где невестка – там «затяните пояса», тем более когда невестке тридцать пять, а дочке только двадцать. Едва закончились лихие девяностые, до тучного две тысячи восьмого нужно было еще доползти.

– Нет, нет… – крестилась Роз Михална. – Вторую дочку я не потяну.

Голова у Розы всегда была забита личными проблемами: заказы на товар, накладные расходы, декларация для налоговой, счета за свет пришли, прораб наглеет, в понедельник ехать в Сочи выставку судить, щенкам прививки… В ее плотный график протиснуться постороннему человеку было практически невозможно.