Токсичный роман

Выпускной бал всего через несколько недель, и все только о нем и говорят. Я не уверена, пригласишь ли ты меня, потому что ты сказал, что можешь вообще не пойти. Бал только для двенадцатиклассников, а почти все твои ближайшие друзья одиннадцатиклассники, как я.

Но потом я получаю первый намек, который Кайл отдает мне на маленьком квадратике листа из блокнота. Я знаю, что это от тебя, потому твой почерк уже стал знакомым. Тебе нравится передавать мне записочки в течение дня – дома у меня коробка из-под сигар, полная таких.

На одной стороне бумажки, которую мне передает Кайл, написано «Поехали!». На другой стороне указание: «Иди как пингвин в библиотеку. Кто-нибудь даст тебе следующую подсказку по прибытии».

– Он серьезно? – спрашиваю я Кайла.

Тот ухмыляется:

– Не знаю, что там написано, но знаю, что Гэвин наблюдает за тобой.

Я осматриваюсь, но нигде тебя не вижу. Как часто это происходит – когда я оглядываюсь, гадая, смотришь ли ты? Меньше чем через год я не буду оглядываться с надеждой. Я буду напугана. Стану параноиком. Я буду видеть заговоры в поцелуях, скрытые мотивы в объятиях.

– Не могу поверить, что он заставляет меня это делать, – бормочу я себе под нос.

Я понимаю, что ты приглашаешь меня на выпускной. То есть это ясно, первая подсказка «Пойдешь». И вместо цветов или, может, песни – эй, ты ведь рок-звезда, почему бы не песня? – Я получаю прогулку в стиле чертова пингвина.

Школа кишит учениками. Библиотека на другой стороне кампуса. Зная, что ты смотришь на меня, я чувствую себя еще более застенчивой. Я буду выглядеть как идиотка перед тем самым человеком, которого пытаюсь впечатлить.

Я распускаю хвостик и пытаюсь спрятать свое лицо за волосами. Я смотрю на землю и начинаю идти, как пингвин, качаясь из стороны в сторону, словно Чарли Чаплин.

Пингвины не быстрые. Когда я добираюсь в библиотеку, я уже вся вспотела, а лицо десяти оттенков красного.

Питер стоит возле стеклянных двойных дверей и начинает хохотать настоящим сценическим смехом, когда видит, как я с трудом пробираюсь к нему. Из всех людей, кто мог стать свидетелем моего пингвинизма, ты выбрал самого язвительного придурка из всей компании.

– О боже, это бесценно! – кричит он, снимая меня на телефон. Отлично, он запостит видео с моим унижением, и весь мир это увидит.

Я просто качаю головой и молюсь, чтобы никто другой не рассмотрел мое лицо.

Питер передает мне следующую бумажку, но только после того, как я прошу ее голосом мистера Пингвина, который, как он говорит мне, высокий и снобский. По следующей подсказке я понимаю, что ты заставишь меня попотеть.

«Вползи на четвереньках в театральный класс и гавкни как собака во время обеда. Кто-то даст тебе следующую подсказку».

Когда я добираюсь до театрального класса, мой живот превращается в комок нервов. Я не уверена, должна ли я злиться на тебя. Ты же знаешь, какой я интроверт. Но ты все время говоришь мне, что нужно учиться жить свободно. Если бы я могла больше походить на тебя: высунуть голову из окна машины, чтобы ветер дул мне в лицо, кричать шекспировские монологи на футбольном поле во время физкультуры.

Но это просто не я. Я недостаточно хороша такой, какая я есть?

Я кидаю рюкзак на пол и становлюсь на четвереньки. Всегда, думаю я, есть что улучшать.

– Какого хрена ты делаешь? – спрашивает Лис.

– Тебе лучше не знать, – говорю я.

Я ползу. Я гавкаю.

Мне хочется плакать.

Нат выглядит так, словно готова убить кого-то.

– Это глупо, – говорит она, ни к кому конкретно не обращаясь.

Райан бежит ко мне. Наклоняется. Он ухмыляется, но в его глазах есть что-то еще – проблеск сочувствия, которое он не может подавить.

– Подсказка номер три, – тихо говорит твой бас-гитарист.

Вижу ли я в его глазах жалость? Не могу сказать отсюда. Я так долго смотрела только в твои глаза, изучая их язык. Я не понимаю, что начала видеть себя так же – твоими глазами. Только твоими глазами.

Я разворачиваю бумажку.

«Спой гимн страны на улице возле класса, где проходит твой шестой урок. Кто-то даст тебе следующую подсказку».

Я так и делаю. Я делаю все, и к концу дня мне хочется изменить свое имя и переехать жить в Гватемалу – убраться как можно дальше отсюда. Оно того стоит, говорю я себе, когда ты подходишь к моей последней классной комнате с бумажкой в руке. Ты достаешь гитару, и внезапно все ребята с тобой – твоя группа и все, кто оказались рядом, – вы поете панк-версию «My Girl».

Когда ты заканчиваешь, полшколы аплодируют импровизированному концерту, и ты крепко обнимаешь меня.

– Я так горжусь тобой за то, что ты сделала всю эту безумную хрень. Ты, должно быть, действительно любишь меня. Я боялся, что ты сдашься.

Я прячу лицо у тебя на шее, совершенно смущенная.

– Ты что, проверял меня?