Толкин и его легендариум

Столкновением стилей является и подготовленная им смесь персонажей. Когда Пиппин встречает Денетора, наместника Гондора, сходятся два мира. Хоббит Пиппин, похожий на Берти Вустера, героя комических романов Пелама Гренвилла Вудхауса, оказывается в небывалой компании грозного и близкого к помешательству правителя из древнего нуменорского рода. Но с другой стороны, этот «глупый Тук» уже видел в палантире самую разрушительную силу зла во всем Средиземье — Саурона. Аналогичным образом Мерри, ценитель трубочного зелья, помогает победить кошмарного ходячего мертвеца, Короля-колдуна Ангмара. Оба хоббита пируют посреди разрушенного энтами Изенгарда, вызывая сдержанный смех Леголаса и Гимли. А Сэм, мысли которого чаще заняты садоводством, рагу из кролика и рыбой с жареной картошкой, тем временем наносит тяжелейшую рану отвратительной, чудовищной Шелоб.

Сэм вообще сложен и многогранен: он становится поэтом, отцом, семикратным мэром Хоббитона и в конце концов истинным героем всего сказания.

◆

Давайте сделаем отступление. Повлиявших на Толкина источников, как и его Средиземий, несметное множество, и поиск следов англосаксонской, исландской и средневековой литературы в толкиновской поэзии и прозе — одна из наиболее плодотворных областей в изучении его наследия. Эти темы, как мы уже убедились, доминировали в его профессиональной жизни, и многие авторы полагают, что произведения о Средиземье являются введением в древнюю литературу Севера. Творчество Толкина и правда очень хорошо вписывается в древнеанглийский эпос, скандинавские саги и романы о короле Артуре и соответствует его стремлению переработать легенды, сделав их актуальными для современной аудитории, что объединяет его с такими писателями, как Эдмунд Спенсер, Джон Беньян, Уильям Блейк и Уильям Моррис: от «Королевы фей» (1590–1596) до «Путешествия пилигрима в Небесную страну» (1678), от «Иерусалима, Эманации Гиганта Альбиона» (1804–1820) до «Вестей ниоткуда» (1891). Толкин оказывается здесь представителем мощной традиции, которая обращается к действию аллегории и фантазии в литературе. Более того, ландшафты у этих писателей хотя и умозрительные, но глубоко английские: сад Адониса Спенсера, моральная топография христианского путешествия пилигрима, мистические видения Лондона и зеленые горы Англии Блейка.

Ландшафты Толкина охватывают и сельский Шир, и очень английскую дикую природу вокруг Ветлянки, и пустынные равнины Рохана, напоминающие Эксмур, Дартмур и Бодмин-Мур. Они вписываются в литературную традицию определения английскости. Часто говорят, что английская идиллия — это Шир, но Англия — далеко не только Шир. Вместо этого «Властелин колец» представляет собой «территориализацию» национальной идентичности: Англия отразилась в каких-то чертах Шира и Ривенделла, Рохана и Гондора, даже Изенгарда и Мордора. Путешествие по Средиземью оказывается чередой сцен, сопоставляющих друг с другом различные Англии. Хоббиты в стиле XVIII века — в жилетах, с трубками, носовыми платками — встречаются со сверхъестественными эльфами, вышедшими из сумерек Темных веков, с конными англосаксами-рохирримами, с высоким древнеримским классицизмом Гондора. Потом все они встают перед лицом промышленной революции Сарумана и фашизмом Саурона.

Это один из тех аспектов, которые упрощены в фильмах: в киноверсии стерты различия, например, между Роханом и Гондором. Национальное самосознание в кинематографе не так подвижно и более склонно к статике, а в романе характеры и народы, история и место ясно видны. Сам Толкин намеренно создавал из знакомых и незнакомых элементов «культурную смесь», чтобы читатели могли «оказаться внутри рассказа».

Но и это еще не всё. В художественных произведениях Толкина нашла отражение история английской литературы — от «Беовульфа» до Вирджинии Вулф. «Властелин колец» — это широкая панорама более чем тысячелетнего литературного творчества, кульминация невероятно разнообразного канона произведений.

Возьмем в качестве примера упомянутую выше литературную картографию Толкина. Вдобавок к «Путешествию пилигрима», которое он преподавал в Лидсе, «Острову сокровищ», который он цитировал, и «Винни Пуху» карты присутствуют в «Путешествиях Гулливера» — сатирических путевых заметках авторства Джонатана Свифта, цитаты из которых есть в работах Толкина, «Крошке Доррит» (1855–1857) Чарльза Диккенса и «уэссекских» романах Томаса Харди, а также в детской литературе, например в «Ветре в ивах» (1908) Кеннета Грэма, на который Толкин тоже ссылается. Том Шиппи полагает, что «Властелин колец» — это своего рода сложная карта мира писателя, однако картография — настоящие, нарисованные карты — скрепляет Средиземье в прямом смысле. Оно, как Дублин у Джойса, имеет свою реальную географию. «Карта должна быть обязательно, пусть даже самая приблизительная», — заметил Толкин в одном из интервью.