Толкин русскими глазами

Интерпретируя "истинную мудрость" в примечании, К подкрепляют свои слова двумя цитатами из толкиновского эссе, где тот говорит, что автор "Беовульфа" "и его слушатели мыслили себя обитателями eormensrund, великого материка, окаймленного garsecg - безбрежным морем, под недостижимой крышей небес; и вот на этой-то земле, в небольшом круге света, окружавшем их жилища, мужественные люди... вступают в битву с враждебным миром и исчадиями тьмы, в битву, которая для всех, даже королей и героев, кончается поражением. То, что эта "география", когда-то считавшаяся материальным фактом, теперь может классифицироваться лишь как обыкновенная сказка, ничуть не умаляет ее ценности. Она превосходит астрономию. Да и астрономия не очень-то способствовала тому, чтобы этот остров стал казаться более безопасным, а внешнее море - менее устрашающим и величественным" (ЧиК, с.18). И далее: "северное мужество - особая теория мужества, которая является великим вкладом ранней северной литературы в мировую... Я имею в виду ту центральную позицию, какую всегда занимала на Севере вера в непреклонную волю". "Северные боги, - цитирует далее Толкин одного исследователя, - похожи... более на Титанов, чем на Олимпийцев; правда, в отличие от Титанов, они сражаются на правой стороне, хотя эта сторона и не побеждает. Побеждают Хаос и Иррациональное... Но и побеждаемые, боги не считают поражение свидетельством своей неправоты". В этой войне люди избранные союзники богов, и если они герои, то они могут иметь свою долю в этом "абсолютном сопротивлении, совершенном, ибо безнадежном" (ЧиК, с.20)".

Ключевое отличие философии "Беовульфа" от ВК заключается в последнем слове этой толкиновской цитаты в изложении К это слово надежда. В "Беовульфе" представлено то, что Толкин называет "старая догма, отчаяние по поводу события в сочетании с верой в ценность обреченного сопротивления"98. Победа христианства над язычеством вытеснила рок в качестве независимой или высшей силы мироздания и утвердила вместо этого надежду. Толкиновский Гэндальф отвергает отчаяние - прислужника рока - и избирает надежду. " Это не отчаяние - лишь тот отчаивается, кто видит неизбежный конец за пределами всех сомнений. К нам это не относится. Мудрость заключается в том, чтобы признать необходимость, когда взвешены все другие пути, хотя тем, кто лелеет ложную надежду, эта мудрость может показаться безумием" (Р. 352). У Гэндальфа есть надежда, но не ложная надежда на возможность использования Кольца, нет, это надежда Галадриэли на то, что они смогут преодолеть Тьму ("по одну сторону лежит тьма, по другую - лишь надежда" (F.487). Надежда Эльронда в том, что они смогут победить, если выберут "трудный путь, путь непредсказуемый" (F.350). К вычитывают в ВК чересчур много от "старой догмы" "Беовульфа", где предопределение является данностью - в виде Рагнарёка.

М предлагают, по существу, ту же самую - чисто русскую интерпретацию спора. В своих крайне многословных аргументах Эрестор у М также ничуть не сомневается в том, каков финал предложенного Гэндальфом пути - всеобщее поражение.

- Элронд мудр, мы все это знаем, и единственную дорогу, ведущую к победе, никто не назовет дорогой безрассудства... но вместе с тем она неодолима, и нас неминуемо ждет поражение (М Х1982.201, X1988.333).

И это также философия Рагнарёка, которая обрекает богов на неминуемое поражение в битве с воинством зла, после которой мир будет обновлен. Толкин вовсе не говорит о неминуемом поражении, и это то самое главное отличие от философии северных преданий, которую Толкин, несомненно, использовал в своей эпопее, но переосмыслил и привел в соответствие со своим замыслом.

Текст М в целом более фаталистичен и мрачен, чем у Толкина. В восьмой главе четвертой книги ("Лестницы Крит Унгол"), например, рассказчик описывает, как Фродо, Сэм и Голлум "думали, что это их последняя трапеза перед спуском в Неназываемую землю, и возможно, вообще последняя совместная трапеза" (Т.406). Все остальные переводчики точно уловили суть идеи, что это "возможно, вообще последняя совместная трапеза", и только М придали иной оборот этой фразе: "может, и последнюю [трапезу] в жизни" (М ДТ.378).

Ответ толкиновского Гэндальфа Эрестору отвергает предопределенность Рагнарёка. Логика его аргументов основана на неспособности участников спора ясно предвидеть будущее - и при этом на надежде. Они сопровождаются утверждением, которое ненавязчиво повторяет изречение Энгельса о том, что свобода - это осознанная необходимость, изречение, безусловно, знакомое образованным советским читателям, таким как М, для которых изучение марксизма-ленинизма являлось обязательным. "Мудрость заключается в том, чтобы признать необходимость, когда взвешены все другие пути" (F.352).

У М Гэндальф вместо этого отвечает Эрестору аргументами в терминах храбрости и мужества.

- Поражение неминуемо ждет лишь того, кто отчаялся заранее, возразил Гэндальф... - Признать неизбежность опасного пути, когда все другие дороги отрезаны, - это и есть истинная мудрость (М Х1982.201, Х1988.333).