Только б жила Россия

Всколыхнулась земля, в уши надавил тяжкий мортирный грохот, бомбы с воем полетели через вал. Здесь и там вспыхнули пожары, мало-помалу смыкаясь, грозя превратить город и предместье в гигантский костер, и тогда часть русских кинулась прочь с укреплений. Пользуясь этим, колонны шведов снова подступили к разрушенному палисаду, пустили в ход гранаты и штыки. «Хуррра!» Дым поредел чуть-чуть, и у Гилленкрока дрогнуло сердце: на валу гордо трепетало знамя Кальмарского полка. Ослабленный гарнизон бился из последних сил, за его спиной все выше вздымалось багрово-красное зарево. Ахнул оглушительный взрыв, над крепостью вскинулись бревна, камни, изуродованные тела, — одна из бомб угодила в пороховой погреб.

— Ваше величество, в самом центре я вижу ротные штандарты остроготцев! — крикнул Хорд.

— О, мои милые солдаты! О, мои викинги! Передайте Россу: король доволен и назначает его…

По крутизне вала скатился барабан, с треском сел на заостренные колья. Из-за палисада тучей надвигалась громадная толпа горожан, ее вел седовласый старик в распахнутом военном кафтане, с пистолетами в обеих руках.

— Государь, русские получили подкрепление. Впереди сам комендант!

Король не ответил, обнажил шпагу, как в полусне зашагал под пули русских. Поредевшие роты стремглав скатывались вниз. Гилленкрок бросился им навстречу.

— Викинги, с вами — король! — крикнул он, широко разведя руки, но голос бесследно растворился в гуле боя. Все было напрасно: шведские знамена одно за другим исчезали с крепостных верков Полтавы.

5

В полдень король опять вспомнил о Гилленкроке. Принял его, сидя в своей неизменной позе, словно бы не заметил горьких складок у рта, нечеловеческой усталости. Голос его был ровен:

— Надеюсь, ваш конь в порядке, Аксель? Вы отправитесь на север, к плотинам. Крошечная русская партия прогарцевала перед аванпостами, а доблестным Спарре и Штакельбергу померещилась едва ли не вся петровская армия. Подбодрите их моим именем, если надо — отстраните от командования.

— Ваше величество, позвольте и мне, — вызвался Левенгаупт, в одиночестве стоявший у дверей. — Там дислоцированы рижские регименты, и хотелось бы…

Король пропустил его просьбу мимо ушей.

— С богом, Аксель. Я еще засветло наведаюсь к вам.

Миновав длинное — подковой — поле, Гилленкрок через час выбрался к северному заслону. Спарре и Штакельберга он отыскал на одной из высот, в полуверсте от извилистой, затененной кустами Ворсклы.

— Чем озабочены, господа?

Спарре коротко доложил. На заре, как раз во время генерального штурма, часть кавалерийских сил врага вплавь пересекла реку, сбила караул, в мгновенье ока устроила шанцы. Теперь наводятся понтонные мосты, батарея легких пушек перетянута по дну на канатах. Орудия установлены за насыпью, стрельбы пока не открывают, но русская пехота понемногу распространяется влево, создавая что-то напоминающее охват.

Спарре помедлил.

— Мои солдаты видели на том берегу Меншикова, этого раззолоченного фазана, хорошо знакомого нам по Калишу и Лесной. Кое-кто утверждает: рядом с ним находился царь Петр!

— Но ведь он в Азове?

— От устья Дона до Полтавы — семь суток пути всего-навсего, — заметил Штакельберг. — А если царь и преуспел с чем-либо, так только в бешеной езде.

Гилленкрок усмехнулся, вспомнив ночной разговор с графом Пипером. «Увы, Россия далеко не та, что десятилетие назад, нам противостоит не войско Дария, в страхе бегущее перед горстью конников Александра Македонского. Русские многому научились…»

Спарре пригласил Гилленкрока к столу, обед из крупяного супа и жареной конины под соусом прошел в молчании: генералы, обсудив возможные варианты дела, предавались невеселым раздумьям.

На закате подъехал король, весь покрытый пылью, рассеянно выслушал доклад, покусывая рукоять хлыста.

— Следовательно, господин «обер-провиантмейстер» соизволил-таки прибыть к своей армии? Тем лучше. — Он повел трубой вдоль прибрежной полосы, хмыкнул. — Не пойму, что вас напугало, господа? Где ваш грозный противник? Я вижу два-три пикета и скороспелый окоп, занятый ротой-другой солдат. Угостите их десятком ядер, в крайнем случае направьте гренадерский батальон, опрокиньте штыками в воду. Впрочем, их позиция настолько невыгодна, что они сами с темнотой уберутся прочь!

Снизу торопливо поднялся генерал Крууз, который командовал заслоном с севера-запада, сообщил о подходе казацких и драгунских полков Скоропадского к Будищенскому лесу, о предполагаемой атаке. «С какой целью?» — задал тихий вопрос Гилленкрок. Его величество надменно вскинул голову.

— Русских это мало интересует. Чего-чего, а определенной цели в их поворотах я пока не наблюдал… Прощайте, господа, и так как удар отсюда исключается, передайте резервную кавалерию соседям. Вперед!

Король в сопровождении Крууза и эскадрона драбантов поскакал в Будищенский лес.

Вечерело. Русские, против ожиданий, за реку не отошли, а усиленно окапывались. Вскоре загрохотала и их батарея, поднятая на холм слева, ядра со свистом вспарывали гребень высоты, где расположился генералитет, но особенно кучно падали они вокруг немногих шведских орудий.