Только герцогу это под силу

По крайней мере, на эту поездку она в его распоряжении, и по вторникам, тоже. Он нахмурился. Несомненно, она придумала какое-то новое испытание, которое крутилось вокруг возникшей надобности в его экипажах.

— Готовы? — спросила Луиза, выплывая из кабинета миссис Харрис в своеобразной шляпе из котикового меха и аккуратном маленьком белом жакете.

Он глубоко вдохнул. Как этой чертовке удавалось так притягательно выглядеть в таком чопорном одеянии? Пребывая в Индии, ему довелось увидеть сотни дэвадаси [14] в соблазнительных сари, однако ни одна из них не выглядела так же обаятельно, как Луиза в наглухо застёгнутом жакете. Ни одна из них не разгорячила его своими изумительными, нежными изгибами, покрытыми атласом…

— Саймон? — окликнула его Луиза с очаровательно порозовевшими под его сладострастным взглядом щеками.

— Да. Готов. Точно. — Чёрт бы побрал его живое воображение. Дай Бог, чтобы она поскорее прекратила сопротивление, иначе она вынудит его просить милостыню.

Они добрались до ожидающего его фаэтона. Так как герцог предпочитал править лошадьми, а Раджи полюбил ездить на высоте, то он передавал своего питомца ливрейному груму. Минутой позже, его подобранные гнедые уже спокойно шли рысью по дороге назад к Лондону.

Взглянув, он заметил, что Луиза сидела чопорно выпрямившись — истинное воплощение его сестры в своей величественности. За исключением улыбки, играющей на прелестных губках Луизы: та была слишком озорной для Регины. И, безусловно, чертовски соблазнительной.

Саймон резко перевел взгляд обратно на дорогу, чтобы не поддаться порыву и не завладеть этим великолепным ротиком прямо тут, у всех на глазах.

— Зачем вам нужны во вторник экипажи? — внезапно спросил он, отвлекая свое внимание от её губ.

— Нам надо перевезти несколько женщин-заключённых на небольшое расстояние, вот и все.

Чего же тогда она так самодовольно улыбается?

— А разве это не входит в обязанности тюрьмы?

— Входит, но заключённых обычно садят в открытую телегу, а мы не хотим этого, потому… — Её улыбка исчезла. — Ладно, это право не разумно.

— Позвольте предположить — скованные в открытых телегах заключённые привлекают всеобщее внимание. А значит, женщины подвергаются насмешкам и оскорблениям.

— И избиениям бесчувственными людьми, — в её голосе нарастало возбуждение. — И забрасываются гнилыми помидорами и яйцами… — Она внезапно остановилась, осознав как сильно она открылась. — Мы посчитали, что частные экипажи, как-никак, лучше, чем телеги.

— Не сомневаюсь, — сказал он раздражённо. — Особенно мои личные экипажи. Зачем подвергать прихоти буйной толпы ваши собственные экипажи, куда забавнее подвергнуть этому мои?

— Мы не просим вас делать того, чего сами не делаем, — Луиза окинула его испытывающим проницательным взглядом. — Вы же говорили, что хотите понаблюдать.

— Да, говорил. — И дерзкая девчонка ухватилась за случай помучить его за это. — Но как не радуйся я выпавшему случаю поскакать под градом гнилых овощей, я вам для этого дела охотнее достал бы более подходящие кареты.

Она фыркнула.

— Если вы про наёмные экипажи, то мы пробовали. Они не хотят сдавать их нам, ни за какие деньги. Только не для этого.

Этой девице-бедокуру всё же не терпится, так и вынуждает подставить его личные роскошные экипажи.

— Владельцы наёмных экипажей рискнут, если получат должное побуждение. Например, гарантии герцога, что их потери возместят.

Это хорошо, что его состояния более чем достаточно. Иначе, уверяя свою будущую жену-скептика довериться ему, он, в итоге, довел бы себя до нищеты.

Не услышав от неё ни слова, он добавил:

— Разве это не то, что нужно? Или вы непреклонны и хотите видеть, как толпа уничтожает мои экипажи?

— Это не смешно, — сказала она. — Наша группа серьёзно настроена добиться человечного обращения для тех женщин.

— Не так уж серьёзно, — герцог ещё сердился на то, как она ранее ловко крутила им. — Иначе не отказались бы и воспользовались моими значительными талантами для своей наибольшей выгоды.

— Прекратите, не побуждайте меня втягивать вас в наши политические дела, — она сложила руки на коленях. — Я знаю, что наблюдение за нами — это не подлинная ваша цель.

— Это, безусловно, не единственная моя цель, — проговорил он тихо.

— Как это понимать?

Он медлил, тем не менее, уж лучше быть честным там, где это возможно. Честность всегда продвигала его дальше в отношениях с ней, чем обман.

Всё это ухаживание — обман, насмехался дедушкин голос. И ты называешь меня лицемером?

Саймон сжал зубы. Это не обман — он полон решимости жениться на ней. Он просто скрывал свои мотивы ради этого: только так можно было добиться наилучшего для всех исхода — включая её.

— Наверняка, мое желание очевидно. Я хочу быть с вами, Луиза.

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Почему? Король вам что-то рассказал? Он всё никак не уймется, заладил о моей деятельности…

— Это никак не связано с королём, — отрезал он, позже пожалев о вопиющей лжи. Но Господи, Луиза иногда вынуждала его. — Ты самая недоверчивая особа, которую мне доводилось встречать. Упаси боже мужчину взяться ухаживать за тобой…