Только море вокруг

И такая беспомощная растерянность навалилась на него, что задрожали руки, подогнулись колени: погубят! Пошатываясь, как во время качки, добрел до кровати и рухнул ничком, зарылся лицом в подушку.

* * *

Маркевич возился в каюте, укладывая вещи в чемодан, — до горла Белого моря оставалось не более двух часов хода, — когда распахнулась дверь и Яблоков неестественно громко крикнул:

— Самолет!

Сорвав с вешалки шинель, Алексей бросился наверх. Он не удивился увидев на мостике Ведерникова: утром Семен успел рассказать о своем ночном разговоре с капитаном. Обрадовался, заметив парторга в будке на правом крыле. Григорий Никанорович стоял, подняв к ушам развернутые рупорами ладони, и лицо его показалось окаменевшим от напряженной сосредоточенности. Капитан тоже вслушивался, приоткрыв рот, а третий помощник медленно поводил головой из стороны в сторону, стараясь определить, откуда доносится этот тонкий, прерывистый зуд, похожий на надоедливый комариный писк.

Небо опять было покрыто серовато-белыми высоко плывущими облаками, и только в одном месте виднелся голубой просвет. Гул как будто слышался с той стороны, и Маркевич уставился глазами на это «окно», почти уверенный в том, что самолет может появиться именно в нем.

— Приближается, — подошел Симаков и тоже повернулся лицом к просвету в облаках. — Приближается, да… Да вот же он!

В просвете действительно появилась крошечная точка, на мгновение сверкнувшая на солнце серебром своих крыльев. Алексей хотел было шагнуть к машинному телеграфу, но остался на месте, уступив этот самый главный пост капитану.

— Я в машину, — сказал Симаков и торопливо направился к трапу. Ведерников кивнул в ответ и так же отрывисто приказал:

— Тревога!

Внезапная опасность на время приглушила безрадостные мысли, недавно владевшие капитаном. «Может, обойдется? — подумал он, прислушиваясь к самолету. — Может не нападет?» И уже начиная верить, что — нет, нападения противника не будет, решил как можно лучше, эффектнее использовать тревожные для корабля минуты. Подошел к машинному телеграфу, сжал в мясистой руке медную ручку его и выпрямился так, чтобы всем было видно, с какой спокойной уверенностью встречает он опасность. А покосившись в сторону старшего помощника, с подчеркнутым хладнокровием приказал:

— Людей по местам! Приготовить аварийную партию. Живее!

Маркевич недоуменно поднял глаза: люди и так давно стоят каждый на своем месте, в готовности и боцманская аварийная партия. Чего еще надо? И, ответив привычное «есть», не тронулся с места.

А самолет шел высоко-высоко, под самыми облаками, описывая вокруг судна гигантскую дугу. Он инее приближался, и не удалялся, а держался на одинаковом расстоянии, будто летчик хотел получше рассмотреть все, что делается на корабле.

Кромка льда, закрывающего вход в горло Белого моря, уже виднелась на горизонте, когда самолет вдруг опять нырнул в облака. Из груди Ведерникова вырвался громкий вздох: пронесло, а? Бросив на старпома прощупывающий взгляд, он приказал не ему, а третьему штурману:

— Отбой тревоги. Держите к кромке: проверим, нет ли во льду пробитого ледоколами канала. Подвахтенных распустить.

Маркевич ушам своим не поверил. «Канал? Да ведь во льдах мы превратимся в неподвижную мишень!» Сдержавшись, чтобы протестующим вскриком не ответить на это приказание, он как мог спокойнее сказал капитану:

— Стоит ли, Борис Михайлович? А что, если это был вражеский разведчик? Вызовет по радио бомбардировщики, и… Лучше переждать на открытой воде.

— Надо подождать, — очень спокойно, очень твердо поддержал старшего помощника парторг. И Ведерников согласился. Сказал, все еще не глядя на Маркевича, не желая видеть его, но помимо воли обращаясь к старшему помощнику:

— Повременим… Сходите к радисту, Алексей Александрович, сообщите шифровкой в порт, чтобы выслали ледокол. Нам самим через Бело море не пробиться.

— Есть сообщить! — теперь же без натяжки, с готовностью отозвался штурман, оставляя стармеха и капитана наедине.

Из радиорубки Маркевич прошел к себе в каюту. Он не думал больше ни о Ведерникове, ни о нелепом распоряжении его: все равно завтра на судне будет другой капитан, вопрос об этом был окончательно решен на ночном партийном собрании. Сейчас волновало другое: чей самолет летал над морем, почему он не приблизился к судну настолько, что бы можно было его опознать?

Алексей машинально принялся опять укладывать в чемодан подарки, купленные в Америке для Глорочки: большую пышноволосую куклу с закрывающимися глазами на неестественно ангельском личике, высокие ботинки с толстой подошвой, платья кофточки, юбки… Впору ли будут ей все эти обновки, или успела Капелька вырасти? Ведь он так редко, так мало видит дочь…