Только наоборот

– Исключительно на благо общего дела, – вздохнул Евгений. – А потом, когда нашел мох, решил, что мы уже все посмотрели и можно не задерживаться. То есть совместить.

– Синий мох и дикий ор?

– Стража, кота и шляпу. Я же зачитывал, помните? «Когда страж обнажит живот, а кот останется в шляпе»…

– Та-а-ак, – сказал Сигизмунд подозрительно сладким голосом. Я вот даже с ходу не сумела припомнить, когда слышала от него подобные интонации. Наверно, таким голосом разговаривает царственный правитель города с маленьким глупым мышонком, который угодил в мышеловку, а котейшество как раз хотел развеять скуку.

А через пару мгновений дошло и до меня.

– Та-а-ак, – повторила я специальным тоном, предназначенным для тех, кто сейчас отправится бродить внутри круга ши до второго пришествия. Ну или, в силу отсутствия у меня магии, просто на очередное перерождение. Ровно после того, как я вспомню, не было ли на общей отельной кухне хорошего такого, острого ножа…

– Так, – проговорил Евгений и обернулся на дверь.

– Даже не думай! – завопила фея абсента, выбралась из сумки и взмыла в воздух, грозно раскинув руки в стороны. Как будто действительно собралась останавливать потенциального беглеца в дверях своим «массивным» телом.

– Кх, – сказал Карл и сделал большие глаза.

– Ты лучше не дергайся, – посоветовал Евгению Сигизмунд. – А присядь и расскажи нам. Подробно так. Обстоятельно. Почему ты сейчас назвал меня котом?

– Потому что ты похож на кота, – пожал плечами Евгений. И голос у него был честный-честный. И немножечко оскорбленный. И недоумевающий. Достоверный, одним словом. Если бы я не видела актерский талант господина поэта в действии буквально час назад, возможно, даже поверила бы.

– И вот уже второй раз за последнюю минуту ты спалился, – заявила от двери фея и обличающе ткнула пальцем в сторону Евгения. – Ты должен был сначала меня испугаться до инфаркта, а потом уже оправдываться.

– Это такая защита психики, – ответил Евгений, не оборачиваясь. – Предпочитаю думать, что ты мне привиделась. Ну или посттравматический шок наконец пришел.

Он воздел над головой пострадавшую руку и, морщась, пошевелил раненым пальцем.

– Может, я едва держусь в сознании, – укоризненно добавил он. – А вы тут развлекаетесь чревовещательными фокусами и обвиняете меня в неправильных аллюзиях.

А потом показательно закатил глаза и грохнулся в обморок. Вместе со стулом. Получилось довольно громко.

– Ты ему веришь? – спросил Сигизмунд.

– Ни на йоту, – покачала я головой и подошла к упавшему поэту. Присела рядом на корточки и потыкала его пальцем под ребра. – Эй, господин стихотворец, хватит притворяться!

На что Евгений отреагировал примерно никак.

– Хм. – Я потрогала его кончик носа, потом оттянула веко и полюбовалась на белесое глазное яблоко. – Реально глазоньки закатились. – Наклонилась еще ниже и послушала дыхание. Приложила ладонь к груди. – И обморок похож на настоящий.

– Угу, – отозвался Сигизмунд. – И что нам с ним теперь делать?

– Ждать, пока придет в себя. Не обсуждая при этом ничего, а то вдруг тихо очнется и примется подслушивать, – предложила я. – Можно еще произвести ревизию вещей поэта. Возможно, кроме друзы кварца и шляпы расхитителя гробниц там найдется что-то полезное. И наведет нас на мысль, что именно милейший Евгений забыл в нашем с тобой сюжете. А также как в него попал.

– Кы-кы-кы! – завопил Карл, взлетел на колени Сигизмунду и принялся тыкать крылом в Евгения. – Кы!

– Ты что-то важное хочешь сказать? – спросил его котейшество.

– Кы! – кивнул Карл. Еще раз ткнул крылом в почти бездыханное поэтическое тело, а потом провел кончиками перьев себе по горлу. – Кхх-х-х-хы!

– Желаешь его убить? – сочувственно поинтересовалась я. – Верь, ты не одинок в этом стремлении.

– Кхх! – замотал головою Карл. И снова затыкал крылом в Евгения. – Кры!

– Он хочет себя убить?

– Кхы-ы-ы, – Карл снова замотал головой, а потом горестно побил себя крылом по клюву.

– Он хочет тебя убить?

– Кра! – Чайка кивнула с таким энтузиазмом, что свалилась с колен Сигизмунда и врезалась головой в пол.

– Если бы кто-то подло подкрался и клюнул меня в темноте эльфийской темницы, простите за каламбур, – протянула я, – то я бы на месте этого кого-то тоже опасалась мести.

– Кхм. – Карл вскочил на ноги, погрозил мне кончиком крыла и выпятил грудь. А потом снова показал на Евгения, разбежался, взлетел и вывалился в открытое окно.

– Тяжелый случай, – прокомментировал Сигизмунд, когда Карл влез обратно в комнату, тяжело дыша и отряхиваясь от пыли и веточек. – Ты что, летать разучился?

Чайка посмотрела на его котейшество убийственным взором и развела крыльями.

– Просто считает недостойным себя находиться в комнате с господином поэтом, – сказала я.

После этих слов Карл затрясся, как в припадке, спрыгнул с подоконника на пол и забегал кругами, то и дело хватаясь крыльями за голову.

– В деревне паника? – пискнула фея.

– Почему в деревне? – хором спросили мы с Сигизмундом.