Только не дворецкий. Золотой век британского детектива

— А вот и нет, — возмутился Оутс, — я проявил наблюдательность и осведомленность. Я обратил внимание, что мисс Уоррен разорвала помолвку с внуком старого друга Розмари, сэра Джошуа Марча, и попытался сообщить вам кое-какие факты. Но вы меня не слушали. Помните, я говорил, что вы, любители, собираете слишком мало информации? Помните, я говорил об акционерном праве?

— Припоминаю, — признал мистер Кэмпион.

Суперинтендант заговорил спокойнее.

— Вам известно, что небольшие компании часто берут ссуды под залог страховки жизни одного из руководителей с целью получения крупной суммы в короткий срок?

— Да, я слышал о таком. Но страхует свою жизнь обычно партнер, разве нет?

— Не всегда. В этом-то все и дело. — Оутс просиял. — Если ни один из партнеров не соответствует требованиям, часто страховку оформляют на имя младшего сотрудника или даже на не связанного с фирмой человека, если он, как они выражаются, «надежный объект страхования». Смотрите, Кэмпион… — Оутс облокотился на стол. — Больше шестидесяти лет назад «Аллан Марч и Сын» — первый сэр Джошуа был тогда еще сыном — оказались на мели, и им понадобился страховой полис на шестьдесят тысяч фунтов, чтобы брать под него займы. Аллан Марч был стариком, а у Джошуа было слабое сердце. Им нужен был надежный объект, понимаете, чтобы платить взносы поменьше — сумма-то ведь огромная. Розмари и Джошуа были тогда друзьями, и Розмари подходил идеально. Здоровье у него было отменное, привычки умеренные, да к тому же он был знаменитостью — завидным клиентом.

Оутс сделал паузу, и Кэмпион кивнул:

— Продолжайте. Я слежу за вашей мыслью.

— Так вот, «Марч и Сын» обратились в «Страховой Кооператив» — недавно открывшуюся фирму, одну из этих бойких новомодных страховых компаний, которая согласилась на очень низкие взносы по причине известности Розмари и, конечно, его крепкого здоровья. Он согласился сыграть свою роль в этом деле, то есть позволил себя застраховать, чтобы выручить друга из беды. Но шутки ради сделал оговорку. «Если я доживу до девяноста лет, — сказал он, — вы вернете мне страховой полис». В то время никто не воспринял это требование всерьез, ведь даже самые крепкие викторианцы обычно и близко не подбирались к этой цифре, и в любом случае «Марча и Сына» тогда интересовали немедленные выгоды. Как бы там ни было, они согласились и скрепили договор подписями и печатями.

— «Марч и Сын» не аннулировали страховку?

— О нет. — Суперинтендант следил за выражением лица Кэмпиона. — Не думаю, что им хотелось возвращать все деньги, которые они заняли под залог страховки, к тому же где бы еще они нашли такое обеспечение займа, ведь страховые взносы были предельно низкими. Вот теперь вы в курсе всего. Вы могли бы узнать еще летом, если бы меня выслушали. Все как на ладони, правда?

Мистер Кэмпион моргнул.

— Если бы старик Розмари умер, не дожив до девяностолетия, — сказал он наконец, — тогда то, что осталось от этих шестидесяти тысяч, получили бы «Марч и Сын». Но если он проживет до послезавтра, эти деньги отойдут к нему и Дениз Уоррен.

— Девяностолетие уже завтра, да? — сказал Оутс. — Марч ходил по лезвию ножа. Наверное, надеялся, что невеста вернется к нему и он получит деньги через нее. Ну, дружище, что вы теперь скажете?

— Ничего, — добродушно отозвался Кэмпион. — Ничего, вот только акционерное право тут ни при чем, вам не кажется? Это скорее страховое.

Оутс пожал плечами.

— Может, вы и правы, — небрежно ответил он. — Я — не энциклопедия и университетов не кончал. Но все же, — добавил он со смешком, — нам нравится думать, что мы, профессионалы, чего-то стоим, понимаете ли. Вы, любители, тоже иногда неплохо справляетесь, но, если нужна тщательная работа, мы вас всех обставим.

Мистер Кэмпион ухмыльнулся:

— Ну что ж, старина, человеку нужно во что-то верить.

Сирил Хэйр

Перевод и вступление Надежды Гайдаш

СИРИЛ Хэйр — псевдоним Альфреда Александра Гордона Кларка. Он родился в семье виноторговца в Суррее, изучал историю в Оксфорде, в Нью-колледже, в 1924 году начал работать адвокатом, в 1933-м женился. Во время войны Гордон Кларк работал в прокуратуре, а в 1950 году стал судьей по гражданским делам и оставался на этой должности до самой своей смерти от туберкулеза в 1958 году.