Только очень жди (СИ)

Путь домой прошел в полном молчании. Коляска мерно качалась, временами подскакивая на кочках и неровностях дороги, ритмично стучали восемь подкованных копыт, и девушка потеряла счет времени, находясь в некотором полузабытьи. Когда экипаж, наконец, остановился, она покинула его и немедленно прошла в свою спальню. Выслав всех слуг, заперла двери и без сил упала на кровать. Схватила подушку, стиснула ее зубами и приглушенно, безнадежно завыла.

Часы в столовой размеренно отсчитали одиннадцать ударов. Еще так рано! Сон — вожделенное избавление от переживаний прошедшего дня — никак не спешил раскрывать объятия. Аликс металась по постели, не зная, куда себя деть, куда спрятаться и как облегчить боль. Стены комнаты давили сильнее тюремных решеток, бальное платье сковывало теснее цепей. Чтобы разобраться в себе, разложить по полочкам и решить, как жить дальше, следовало сменить обстановку. «Лошади… — внезапно родилась мысль, — нужно… нет, просто необходимо проехать верхом!» Графиня обожала конные прогулки, они всегда успокаивали ее и дарили радость, а в моменты душевной смуты отлично освежали и приводили в порядок голову. Безумие скачки, страсть и гордость животного — именно то, что сейчас требовалось!

Поднявшись с постели, Александра быстро и старательно умылась, после чего позвала камеристку, без лишних слов приказав подать наряд для верховой езды. Самостоятельно одевшись и приведя себя в порядок, она подошла к входной двери будуара. Натянув перчатки, взялась было за ручку, как вдруг застыла на пороге. Полночь. Часы заговорили вновь, но теперь не молоточки били по гонгам, а рвались оголенные струны в душе графини, с каждым новым ударом все больше и больше отрезвляя ее.

«Куда я бегу? — окатило неожиданным холодом. — Зачем? Посреди ночи, одна… не зная всей ситуации, не понимая собственных чувств, ни в чем не разобравшись… Что он подумает обо мне? Снова прячусь от сложностей и проблем, даже не пытаясь их решить? Снова поддаюсь эмоциям вместо того, чтобы думать головой? Снова веду себя как капризная девчонка, не получившая желаемого… Хватит».

Подавив судорожный всхлип, девушка опустилась на пол и закрыла лицо руками.

Переодевшись и раздав последние поручения, Влад Дракула направился в покои супруги. После всего, что произошло сегодня, он чувствовал необходимость поговорить с ней. Граф не собирался просить прощения или раскрывать секреты, ведь всеми его действиями руководил священный долг — приказ короля и интересы страны, но он прекрасно понимал, что причинил любимой боль. Стремление утешить, успокоить, просто быть рядом полностью владело молодым мужчиной, оправдывая желание провести ночь с женой. Но, подойдя к будуару, он остановился. Новые неожиданные вопросы возникли в голове, разрушая намеченные планы. Что она чувствует сейчас? Что он ей скажет? И как будет выглядеть в ее глазах…

Прикоснувшись ладонью к дверному полотну, граф замер, внезапно и отчетливо осознавая, что не имеет права войти к ней. Пусть он тысячу раз прав, пусть не чувствует за собой серьезной вины, но ведь она так не думает… Он ничего не сможет ей объяснить. Любой довод, не подкрепленный искренностью, не возымеет действия, любые слова покажутся неубедительными. Малейшая фальшь разбередит рану, принося с собой новые страдания, а рассказывать правду сейчас никак нельзя.

Борясь с двумя противоположными чувствами, граф в бессилии прислонился головой к двери. Часы медленно били полночь, глухим эхом расходившуюся по пустым коридорам особняка. Повернувшись, он облокотился спиной и затылком, закрыл глаза. Как сильно он сейчас желал и не имел возможности быть с нею! Шептать слова любви, держать в своих объятиях и целовать… Как незначительна и одновременно непреодолима была преграда, разделяющая их! Будущее Румынии, эфемерное и хрупкое, зависело от него, и граф не мог рисковать даже ради той, кого любил больше всего из смертных.

Постояв у покоев жены еще несколько минут, Дракула медленно пошел к себе.

========== Глава 14. Грозовые тучи ==========

Во втором часу пополуночи светская жизнь столицы почти иссякла, отдавая Бухарест во власть глубокой, прохладной ночи. Прежнее веселье, музыка и всполохи огней медленно растворялись в воздухе. Разделяясь на тонкие полоски шлейфа, они незримо следовали за каждой каретой и постепенно исчезали в дорожной пыли. Помещение дипломатического корпуса и здания подворья, в котором разместили иностранных послов, казались темными и мрачными, словно все их населяющие давно спят. Но стоило приглядеться, как становилось понятно — это не так. В одной из комнат верхнего этажа за плотно завешенными портьерами желтело тусклое пятно света. Витая свеча в серебряной плошке разгоняла темноту, выхватывая широкий письменный стол, стул с резной спинкой и вязаный коврик под ними. По углам комнаты клубился мрак.