Только очень жди (СИ)

В расположении румынской армии царила праздничная и победно-воодушевленная атмосфера. Солдаты, возвратившиеся после вылазки, прославлялись как герои, в десятый и двадцатый раз пересказывая товарищам все подробности, не скупясь на детали и красочные описания. Всеобщее ликование, выкрики, смех и крепкие слова в адрес султана кочевали от палатки к палатке, повисали над кострами и рассыпались по глади обмелевшего озера. Главнокомандующий, вызвав Мирчу Милоша, весь день провел с ним за обсуждением дальнейших действий. Обложившись картами и свежими донесениями, два генерала продумывали варианты развития событий, стараясь просчитать плюсы и минусы каждого направления. Последние недели командующий королевской кавалерией особенно зарекомендовал себя, выступая, по сути, правой рукой Дракулы. Граф часто советовался с ним, не собирая остальных членов штаба: временами они утомляли его пустыми пересудами или преувеличенной осторожностью. Не все из них сумели привыкнуть к боевой обстановке после спокойствия и безопасности столичных казарм.

Не заполучив главного трофея — жизни Ахмеда III — вылазка, тем не менее, показала решимость и сплоченность румынских сил, а также выявила слабые места османского командования: малое количество наблюдателей и плохую координацию вследствие самоуверенности султана. Теперь следовало ожидать ответных действий. Дракула не сомневался, что горделивый восточный властитель не оставит без наказания столь дерзкую выходку противника, тем самым позволив разыграть очередную позицию в пределах Карпатских гор. Однако главнокомандующий ошибался.

— Ваше сиятельство, срочное донесение! — взволнованный Милош ворвался в палатку генерал-аншефа ранним утром, когда тот умывался. Почтительный и собранный офицер никогда не позволял подобных вольностей, но ситуация, видимо, совершенно вышла из-под контроля: взъерошенный, в криво застегнутой рубашке и наспех наброшенном мундире, он, очевидно, сам недавно проснулся и был застигнут неведомыми новостями.

— Что случилось? — Дракула застыл с полотенцем в руках, в его голове пронеслись самые разнообразные предположения, сменяя друг друга с головокружительной скоростью. Молодой адъютант с округлившимися от страха глазами, стоявший рядом и прислуживавший командиру, неловко дернулся и уронил бритвенный прибор.

— Вы сами должны это услышать… — генерал откинул полог палатки, приглашая главнокомандующего немедленно последовать за ним.

В просторном шатре главного штаба собрались остальные офицеры. Обер-секретарь, также разбуженный ни свет ни заря, размеренно, но с волнением в голосе зачитал сообщение, доставленное гонцом с передового наблюдательного поста. Османский султан сворачивал лагерь, первые полки уже снялись с места и направились в южном направлении. Вспыхнула дискуссия: было непонятно, неприятель действительно решил отступить или запланировал обманный маневр. Дракула опустился на стул, раз за разом перечитывая привезенный документ.

— Господа генералы, — негромко произнес он, поднимая правую ладонь. Пререкания разом стихли, офицеры повернулись к командиру в ожидании вердикта, — в течение суток необходимо произвести смотр полков и подготовить их для наступления. Если ситуация не поменяется, завтра утром нам следует выступить.

Опасения относительно обманной тактики не подтвердились. Впечатлился ли великий султан ночным нашествием или окончательно понял, что покорение Румынского королевства провалилось, но засад и заградительных отрядов он оставлять не стал. Бросая обозы и тяжелораненых, османская армия продолжала отступать, практически не останавливаясь вплоть до самой ленты Дуная. Румынские войска двигались следом, не нагоняя и не напрашиваясь на масштабные сражения. Хотя воодушевленные солдаты и рвались отомстить за павших товарищей, Дракула не спешил вершить правосудие ценой лишних смертей. Отставшие группы янычар методично уничтожались, но основной массе войск позволили подойти к границе и благополучно переправиться через реку. Оставив половину военных резервов охранять приграничную территорию, главнокомандующий в сопровождении генералов и остальной армии вернулся в опустошенный Бухарест. Временно расположившись в королевском дворце, он вновь озаботился поиском союзников. Однако написанные письма так и не были отосланы: на третий день в румынскую столицу прибыл посланник российского государя.

— Его Императорское Величество, Петр Алексеевич, всей душой радея за брата своего Константина, велит кланяться ему и сообщить, что просимая военная помощь в составе полков кавалерии и пехотинцев уже в пути и будет в Бухаресте не далее как к середине следующего месяца.