Только правда и ничего кроме вымысла

– Мы сражаемся с пришельцами. Они прибыли, чтобы уничтожить нас. Гигантские змееподобные парни. У них блестящая гладкая черная кожа. Я веду выживших на бой с чужими. Армагеддон. Они стреляют лучами смерти, да, лучами смерти, но на меня они не действуют. Может быть, дело в моей ДНК? Она непохожа на другие ДНК. Гены Копполы особенные. Вот почему я всю жизнь чувствовал себя не на своем месте. Моя миссия – спасение человечества и…

– Это же плагиат «Войны миров», – возмутился Келси. – Нет, ну еще и миф о Христе, пипец просто, вот что это такое. Он ходит по разным группам и везде саботирует, лишь бы показать всем, какой он особенный. У Голдблюма в театральном классе было то же самое…

– Не надо тут про Голдблюма!

– Это ты устроил фарс из семинара!

– Я проводил эксперимент Nouveau Shamanic[15]. Путешествие к свободе, которая находится за пределами раздражения.

– Тише, вы оба! – сказал Натчез. – Время бежит во всех направлениях. Соответственно, и память. Не будем конкретизировать момент. Ник, продолжай.

Кейдж закатил глаза так, что осталась только полоска белков, и непривычно глубоким голосом, непонятно, разыгрывая их или всерьез, продолжил:

– Лучи смерти отскакивают от меня. Как горох. А как другие ребята? Они не такие везунчики. Плоть пузырится на костях. Жужжание лучей. Пламя лижет тела. Его жар пробирает до костей, мозг закипает. – Кейдж вцепился ногтями в предплечья. – На меня движется гигантский пришелец. Это чудовище. Это… Боже, он отвратителен. Нет, не могу…

– Соберись! – сказал Натчез.

– У него красные глаза. Змеиное туловище с широкой красной полосой. Наружу торчат клыки. Он хочет убить меня там, под красным, как задница бабуина, солнцем. Моя миссия – сразиться с этим парнем, но я боюсь. О боже, как я боюсь!..

– Змеи-пришельцы под бабуинозадым солнцем? – переспросил Келси Грэммер.

В другой момент Натчез отправил бы Грэммера внутрь освежиться у кулера с водой, но сейчас он сосредоточился на внутренней драме человека, выбравшего для себя – из всех возможных вариантов – имя Кейдж.

– Не сдавайся, Ник. Не бойся, иди дальше.

– Хорошо. Я продолжаю. Теперь все понятнее. У меня в руках старинный меч со стальным лезвием, напоминание о крестовых походах. Я еще не рассказывал про него, чтобы не отвлекаться. Интуиция подсказывает, что только с этим мечом я смогу победить альфа-инопланетянина. Это моя судьба. Я приближаюсь к нему и поднимаю меч. Пришелец уворачивается. Распрямляется. Плюет в глаза какой-то черной жижей. О боже, ничего не вижу! Чужие сопли воняют. Помогите, уберите его от меня!

– Борись, Ник! – поддержал Келси Грэммер, когда Кейдж стал задыхаться.

– Он обвивается вокруг меня. Сжимает, как удав…

– Кейдж схватился за шею и затрясся. – Меч выпадает. Руки становятся ватными. Я смотрю в красный змеиный глаз альфы и чувствую…

– Что ты чувствуешь? – спросил Натчез. – Что с тобой?

– Я боюсь… – Кейдж скривил губы и, как обычно, залился слезами. – О боже, мне так страшно!

– Ну-ну, – Келси приобнял Кейджа с таким сочувствием, что Натчез сразу простил ему предыдущие вмешательства.

– Как любезно с твоей стороны, Келси, – сказал он. – Какая глубокая эмпатия!

– Малыш уходит, – Джеймс Спэйдер кивнул в сторону небольшого строения внизу на пляже, почти скрывшегося под водой.

Все встали посмотреть, и Керри и Джорджи на секунду столкнулись взглядом, словно оценивая друг друга. В нем сквозило нетерпение – она, впрочем, не возражала. Наружу вырывалось то, что он принимал за золотой свет любви; Джорджи протянула ему руку. Они присоединились к остальным и смотрели, как строение сорвалось с основания и разбилось в щепки, а надувные аллигаторы и фламинго заплясали на темных волнах.

– Шторм усиливается. Вода поднимается. Земля негодует, – констатировал Натчез. – Скоро здесь не останется ничего, кроме огня, воды и земли.

«Слава богу, я нашел тебя», – думал Керри, восхищенно посматривая на Джорджи.

Глава 3

Теперь две жизни переплелись.

Мальчик, сбежавший с фабрики в Торонто, и девочка, все еще убегающая с кукурузных полей Айовы, решили провести ночь в пляжном домике Керри. Они мчались на его порше по Тихоокеанскому шоссе, а по спутниковому радио передавали седьмую часть реквиема Форе In Paradisum. С классической музыкой у Керри никогда не складывалось, но сейчас мелодия тронула его до глубины души. В величии хорала отражалась разрушительная мощь природы, музыка и пейзаж слились, взывая к мертвым:

Да приведут тебя ангелы в рай,
Приветствуют мученики святые,
И откроется священный град
Иерусалим…[16]

Джорджи едва не задохнулась от восторга, переступив порог дома в Малибу – каприз за десять миллионов, стеклянная шкатулка мечты.