Только сегодня

Почему эта параллель ни разу не пришла мне в голову? Тогда бы я могла спросить у Дила совета, как мне лучше вести себя с Генри, чтобы утешить его. Я могла бы пригласить их двоих пойти куда-нибудь выпить и по ходу дела аккуратно подтолкнуть к откровенному разговору на эту тему. Или же меня настолько ослепил мой романтический угар по Генри, что его горе стало восприниматься мною как помеха? Впрочем, скорее всего, мне просто не хотелось напоминать Дилу о Бене.

– Но, мне кажется, это не совсем одно и то же… – начала я, но Дил перебил.

– Не тебе судить, Фил.

– Не мне, извини. Черт…

– Ох, и еще он сказал, что влюбился в тебя.

Я была ошарашена и просто таращилась на Дила.

– Погоди, что ты сказал?

– Ну, дословно это было так: «Я думаю, я увлекся Джони, дружище, возможно, я влюбился в нее».

Чувствовалось, что для Дила это было не больше чем какая-то жестокая, странная шутка. И я уже собиралась спросить, что же он ответил на это заявление Генри, но в этот самый момент мягкий голос с северным акцентом из громкоговорителя сообщил, что поезд прибыл на стацию Или.

– Черт! – выругалась я, хватая дневник и ручку. – Это наша остановка!

– Как? Господи! – подскочил Дил.

Мы вывалились на платформу с кучей мусора, одежды и сумок в руках. И я поняла, что плачу.

– Ну-ну, Фил, – обнимая меня, сказал Дил, предварительно бросив весь наш скарб на грязный асфальт.

Я разрыдалась, уткнувшись в его плечо.

– Извини меня, – запричитала я, прижимаясь к нему. – Прости, что никогда не спрашиваю тебя о Бене. Я просто не знаю, хочешь ли ты говорить о нем, но если хочешь, то давай говорить. Ты же знаешь, со мной ты можешь говорить о чем угодно, правда же? Просто эти разговоры о смерти мне хреново даются. Я даже не просекла эту параллель между тобой и Генри. Господи, какая я тупица.

– Ш-ш-ш, – успокаивал меня Дил, положив свою теплую руку мне на затылок. – Все хорошо, и никакая ты не тупица совсем. – Он выдержал паузу и добавил: – Ты просто немножко сучка.

Я фыркнула, обдав его слюной, и начала смеяться. Слезная истерика перешла в неудержимый гогот. Мы оба, согнувшись в три погибели, ржали на платформе, среди разбросанных по всей платформе наших вещей. Такой смех – катарсический, сотрясающий все тело, мог вызвать у меня только Дил, вмиг развернув мое настроение на сто восемьдесят градусов от горя к радости.

– Ну все, двинули, – сказал Дил, успокоившись. – Где мы, черт возьми?

Я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Мы собрали наши вещи и тронулись в направлении главной городской магистрали, совпадавшей с направлением к дому моих родителей. Солнце уже зашло, и рыжий свет фонарных столбов лениво освещал тихие улочки. Или был типичным тихим одноэтажным провинциальным городком, утопающим в зелени, и мне казалось, будто я нахожусь в павильоне звукозаписи. Это сводило с ума. Несколько старичков толпились возле паба, покуривая и перебрасываясь короткими репликами. Мы прошли мимо индонезийского ресторана. Я отметила, что только один столик был занят. За ним сидела пара средних лет – он, здоровенный, в очках, она, миниатюрная, с явными признаками развивающегося остеопороза. Персонал ресторана терпеливо выстроился вдоль бара, готовый исполнить любое желание и прихоть своих единственных посетителей.

– Безумный пятничный вечер, – констатировал Дил, выпуская струю сигаретного дыма во влажный вечерний воздух.

– В буквальном смысле, – подтвердила я. – Что люди вообще здесь делают?

– Далеко еще, Фил?

– Я думаю, уже рядом. Да, вот магазин, значит, еще минут пять.

– А почему они тебя не встретили?

– Я не просила. Подумала, что сначала нам лучше прогуляться и покурить.

– Ку-ку! – послышалось отцовское распевное приветствие, такое же назойливое, как дверной звонок.

Родители стояли в дверях, мама – опершись на косяк, а папа – на маму.

– Здравствуйте, Майк, Мо, – вырвался вперед Дил, обнял маму и пожал руку отцу.

– Привет, ребята! – сказала я.

– Уф! – сморщилась мама, высвобождаясь из моих объятий и размахивая рукой перед своим носом. – Кто-то накурился!

Новый дом родителей – дом, который не имел ничего общего ни со мной, ни с моим детством, – пах кошками, хотя родители не держали никаких животных. Крайний дом недавно возведенной коттеджной застройки, три дома на три. Мы собрались в кухне-столовой. Это пространство было мне незнакомо, ни удобного кресла, ни привычного места за столом, где я могла бы приткнуться, поэтому я слонялась где-то посередине, невольно ощущая собственное табачное амбре.

– Что будешь пить, Дилан? Бокал вина? Пиво? – спросил папа.

– Красного, если можно, Майк.

– Джо?

– И мне красного.

– А у нас сегодня запеканка, – объявила мама. – Пятничная традиция!

Мы с Дилом переглянулись.

– Пахнет аппетитно, – подмазался Дил. – Великолепный дом. Даже поверить не могу, что раньше здесь не побывал.

– Нам надо будет устроить тебе экскурсию, – сказала мама.

– Как родители, Дил? – спросил папа.

– Я так полагаю, вы с ними разговариваете чаще, чем я в последнее время, – ответил Дил. – Но хорошо, я думаю, у них все прекрасно.

– Хорошо, хорошо.

– Что-то горит? – встряла я.