Только сегодня

– Да не знаю, как так получилось. Просто звуки, которые он издавал, были такими страшными, а потом я разглядела только глаза и подумала: «Все, пиздец, мы сейчас умрем».

Генри тоже корчился от смеха.

– Это же море! – вопила я. – Это могла быть акула или что там еще есть!

– Господи, – простонал Генри, вытирая слезы.

– По правде, я никогда так ужасно не пугалась за всю свою жизнь. Мне казалось, что мы убегаем ото льва или кого-то в этом роде.

– Ага, и ты подумала, что надо бросить меня на съедение зверю, так?

– Что?

– Ты практически перепрыгнула через меня, чтобы вырваться вперед.

– Нет, я просто…

– Да, буквально отпихивала меня назад, чтобы самой смыться.

Я так смеялась, что просто не могла отвечать.

– Да все в порядке, – поглаживая меня, приговорил Генри. – Зато я теперь знаю, где мое место. Я просто кормежка для льва. Не бери в голову. Я – мясо для жертвоприношения.

– Генри…

– Все нормально, теперь я знаю твое истинное лицо, – твердил он, улыбаясь во все зубы. – Что поделаешь, если ты так чувствуешь.

– Я люблю тебя, – пролепетала я.

Вот так оно и случилось. Я потупилась на свои босые ноги, бледные, почти призрачные, с песком между пальцами. К лодыжке прилипла полоска морских водорослей, которая выглядела как богатое украшение.

– Я тоже тебя люблю, – сказал Генри.

Он нежно убрал мокрую прядь волос с моего плеча и поцеловал меня. Из наших носов все еще текло.

– Извини, – прошептала я, утираясь. – Отвратно.

– Я давно хотел тебе это сказать, – не обращая внимания на мое смущение, признался Генри.

– Серьезно?

– Да, просто как-то не складывалось. Мы постоянно в компании. Я никак не мог улучить удобного момента.

– Я тоже давно хотела признаться.

Он обнял меня, его каменное тело было немного скользким. Мы оба слегка дрожали.

– Пойдем, – предложила я. – Давай одеваться.

Стало чуть светлее, и теперь уже можно было разглядеть рельеф бухты.

– Светает или просто глаза привыкли? – спросила я.

– Это морские сумерки, – ответил Генри.

– Что? Как это?

– Морские сумерки – это время перед самым рассветом, когда звезды светят ярче всего и уже виден горизонт. Тогда можно ориентироваться в море. В это время рыбаки выходили на дневной лов.

Мы взбирались по тропе обратно к дому. С появлением солнца поля и живые изгороди являли свое великолепие.

– Постой-ка, – догадалась я, дергая Генри за руку. – Если ты с самого начала понял, что это тюлень, почему ты тоже бежал от него?

– О, – улыбнулся он, – ты так орала, что, похоже, меня просто захватил драматизм ситуации.

Впереди, в лучах восходящего солнца, уже виднелись нечеткие очертания дома, казалось, что он излучал тепло спящих в нем тел. Когда мы подошли к главным воротам, из них вышел Дил в сопровождении Долли. В своей поношенной футболке и шортах он выглядел, как я сразу отметила, еще более изможденным, чем обычно. Его вечно растрепанные волосы казались поредевшими, а тени под глазами более заметными.

– Доброе утро, – поздоровался он, увлекаемый Долли, бросившейся к нам навстречу. – Где это вы, любовнички, были?

– На пляже, – поспешила ответить я. – Генри, я задержусь.

– Ладно, – кивнул он, направляясь к двери. – Спасибо за такую заботу о собаке, Дил.

– О, это исключительно в эгоистических целях. Она спасает мой разум.

Генри рассмеялся и закрыл за собой дверь, оставив нас одних на садовой дорожке.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказал Дил.

– А ты нет.

– Я в порядке.

– Уверен?

– Да. А с чего бы мне не быть?

– Ну, не знаю.

Долли захрипела, дергая поводок. Ей не терпелось броситься на прогулку.

– Неужели не можешь хоть раз передохнуть? – спросила я, кивая на собаку. – Ты же не высыпаешься.

– Не могу, – ответил Дил, пиная пучок травы. – У меня уже вторая отсрочка.

– Что у тебя?

– Я просрочил сдачу. Дважды. Больше жизней не осталось.

– Что? – не поняла я.

– Да все под контролем. Мне просто нужно закончить это вонючее эссе. – Он прищурился, утренний свет обнажил тени на его лице.

– Хочешь, вместе выгуляем Долли? – предложила я.

– Нет. Спасибо. Я на ходу обдумываю свою работу.

– Ну хорошо, – сказала я, заулыбавшись, не в силах держать в себе волшебство прошедшей ночи. – Мы видели тюленя, – выпалила я, образ покачивающейся морды навечно запечатлелся в моем сердце. – Плавал всего в нескольких футах от нас.

– С вами плавал тюлень?

Я кивнула.

– Какая честь, – еле заметно усмехнулся Дил и направился к тропе, ведущей на пляж.

Собака сосредоточенно уткнулась носом в землю, исследуя ее запахи.

13

Пэдди пригласили на прослушивание на роль Гамлета в небольшом, но довольно престижном театре в Южном Лондоне. Мы с Милой неустанно подтрунивали над ним, наблюдая, как он, изображая датчанина, обхаживает на лужайке Джесс – на удивление хорошенькую Офелию. Генри и Найл не участвовали, они были поглощены своими собственными «репетициями».

Вечером накануне моего дня рождения мы с Дилом повезли Пэдди и Найла на вокзал, а потом планировали заехать в соседний городок выпить по пиву.

– Я рассчитываю, что, если изредка буду появляться в офисе с утра, это предотвратит излишние сплетни, – рассуждал Найл на заднем сиденье моего «Вольво».