Только секс или + любовь?

За день до урагана аэропорты закрылись, и транспорт не ходил уже с двенадцати часов дня. Я ехала к Леве рано утром. Манхеттен стоял пустой, страшно: людей нет нигде, и проезд везде бесплатный, даже в автобусе, где обычно он стоит пять пятьдесят. Будто война, не дай Господи.

Эвакуироваться предлагали нескольким районам и госпиталям. Мы не знали, что делать. Наша квартира на Брайтон-Бич, там океан рядом! В новостях сообщили, что наш район только засыпало песком немного. А в Бронксе выл ветер и лил дождь. От переживаний болело сердце, выпила корвалол – не помогло, пришлось принять валидол. Боялись, что будет отключено электричество. Одолевали невеселые думы – о том, что мосты закрыты, что будет сложно добираться до работы и непонятно, будем ли работать. Мы с Левой смотрели кино в компьютере, одно за другим и занимались любовью, как перед концом света.

Все отделались легким испугом: шторм не состоялся, ураган пронесся мимо. Я поехала на работу. Дочь бастует, разговаривать не хочет. И с Левой тоже начало твориться что-то странное. По ночам он отодвигался от меня на самый край, я даже беспокоилась, как бы он не упал. Ходил задумчивый, неразговорчивый. Мне даже порой казалось, что я лишняя в его квартире. Но это ощущение появлялось поздно вечером, когда никуда уже не уедешь из такого далека. Ощущение не из приятных. Дома с дочерью обстановка не лучше – я в западне, больно до слез. Плакала только в душе: там не слышно.

Однажды ночью проснулась от того, что он сильно трясется. Лежит на спине, вытянувшись в струнку, и сильно трясется ногами: в сторону – вместе. Ужас обуял меня. Я тихонечко позвала его по имени, но он не слышал. Тогда я начала читать про себя молитву «Отче наш». Он глубоко вздохнул и притих. Потом повернулся на бок и засопел тихо. Кое-как успокоившись, уснула и я.

Ему нравилось будить меня, включив свет посреди ночи и начиная шебуршать страницами. Я обычно просыпалась, прижималась к его боку и обреченно произносила:

– Давай, слушаю.

А слушать я должна цитаты великого древнего грузинского (а может, армянского) философа. Не знаю, но, по-моему, этот философ был ненормальным. Я не могла понять практически ничего и никогда. Лев с выражением читал полстраницы, потом, умиротворенный, выключал свет: можно спать.

Следующие три дня я ночевала дома: он находился в депрессии.

– Ты приедешь сегодня полечить меня? – негромко спросил он по телефону.

– Приеду, – с облегчением отвечала я.

Вечером после ужина я спросила о его состоянии и почему он от меня шарахается и трясется ночью.

У него глаза округлились:

– Ты чего себе понапридумывала? Ну, два дня мне было нехорошо, и все.

Говорил, что со мной нет проблем и нервов, есть лишь озабоченность, как найти дорогу к его детям. Сказал, что восхищается мной и удивляется тем, как я веду себя дома, что у меня через две минуты могут появиться готовые котлеты на столе или отбивные за десять минут. «Ты метеор», – смеялся он. И еще говорил, что, если бы ему раньше сказали, что существует женщина с такими качествами, как у меня, ни за что бы не поверил.

Ну и слава Богу, что все так.

В пятницу после работы встретились опять в Манхеттене и гуляли до ночи пешком, машину припарковали: там Неделя высокой моды, так интересно все, да и вообще везде красота, и жизнь прекрасна.

В следующие выходные поехали в гости к его двоюродному брату. Дорога заняла более двух часов туда, а обратно и того больше. Я была расстроена новостью, полученной утром. Оказывается, он едет вместе с внуками и бывшей женой в Доменикану. Я огорчилась, но он сказал, что путевки куплены еще в марте, когда мы были незнакомы. Я переживала, и милый пребывал тоже не в духе. Причина его мрачного настроения мне казалась совершенно непонятной. Он даже не разговаривал, что было совсем несвойственно для поездки за город. Машину гнал, будто она ракета, а не автомобиль, и сколько я ни просила сбавить обороты, он молчал и жал на газ. На обратном пути мои нервы не выдержали, и я прямо на ходу перелезла на заднее сиденье.

Там, сжавшись в комочек и молясь об успешном завершении пути, задала вопрос, внезапно пришедший на ум:

– А вы в одной комнате спите с женой на отдыхе?

– Да, – коротко ответил он.

Его ответ был равносилен нокауту. Как же так?

Меня словно размазали по стене. Я вжалась в кресло, и горе вместе с ужасом, превратившиеся в моем воображении в страшное существо, охватили меня своими щупальцами.

Когда вошли в квартиру, я сразу ушла в спальню и не выходила. Через десять-пятнадцать минут он буквально ворвался с немым вопросом на потемневшем лице Я гладила его рубашки. Показала язык и отвернулась. Просветлев, вышел так же молча. Может, он подумал, что я собираю вещи? У меня в тот момент таких мыслей еще не было.

За неделю острота новости о поездке сгладилась. Был вечер пятницы. После вкусного ужина Лев улегся на диван, места на котором для меня не было, а развернуть эту «книжку» он и не думал. Я подтащила поближе плетеное кресло-качалку и уселась рядом.

– Вот сколько мне дней рождений пережить нужно за год? – сам себе с улыбкой задал вопрос он.