Толкование Книги притч Соломона

Сломи гордыню и развенчай ложную мудрость. Исцели от

слепоты глаза мои, чтобы мне знать, каков я в Твоих очах.

Облеки меня смирением от головы до подошвы ног.

13–16. Ленивец говорит: «Лев на дороге! лев на

площадях!» Дверь ворочается на крючьях своих, а

ленивец на постели своей. Ленивец опускает руку свою

в чашу, и ему тяжело донести ее до рта своего. Ленивец

в глазах своих мудрее семерых, отвечающих обдуманно.

Ленивый человек ненавидит работу. Если вдруг что-

то нарушает его праздность, он весьма искусно начинает

изобретать оправдания, выдумывать несуществующие

опасности. «У кого нет желания работать, тот всегда

оправдает праздность» (епископ Патрик). Ложные

оправдания усыпляют его совесть. Кто не стал бы

христианином, если бы духовное совершенство не надо

было зарабатывать упорным трудом? Но без конца

работать, постоянно нести служение, переживать несчастье

за несчастьем — испытание не из легких. А потому

ленивцу, чтобы не работать, достаточно крикнуть: «Лев на

дороге! Лев на площадях!»

Соломон описывает лень с самых разных сторон.

Может, и я слишком легкомысленно отношусь к ней?

Может, и мне нужно внимательно подумать над тем, в

какой мере лень влияет на мои тело, ум и дух? Не следует

ли она за мной по пятам, когда я работаю, стою на коленях,

читаю Библию? Не пытаюсь ли я избежать работы, которая

требует больших усилий? Да поможет мне Бог справиться с

ней!

17. Хватает пса за уши, кто, проходя мимо,

вмешивается в чужую ссору. Если мы чтим Бога, значит,

прежде чем принять какое-то важное решение, мы

обязательно будем молиться и размышлять. Иначе нас ждет

погибель. Если мы схватим пса за уши, то скоро пожалеем

о собственной глупости. Если вмешаемся в чужую ссору

— не миновать беды.

Есть разница между страданием за христианскую

веру и неприятностями из-за любопытства. Многие из нас

слишком любят вмешиваться в дела других людей,

оправдываясь тем, что они будто бы проявляют заботу о

ближнем. Непрошенным вмешательством не примирить

враждующих. Настоящий миротворец, хотя и сокрушается

по поводу ссоры, знает, что вмешиваться, когда страсти

накалились до предела, — только раздувать огонь, а не

тушить. Его самообладание — не равнодушие. Он отдает

все в руки Того, в чьей мудрости он так нуждается.

Для увещевания он выберет самый подходящий момент.

18–19. Как притворяющийся помешанным

бросает огонь, стрелы и смерть, так человек, который

коварно вредит другу своему и потом говорит: «Я

только пошутил». Безрассудный человек не думает, что

его забавы приносят окружающим горе. Он веселится без

злого умысла. Им владеет любовь к озорству. Он

разыгрывает окружающих и потешается над ними.

Приятели подзадоривают его находчивость, хохоча над

жертвой жестокой шутки. «В таких случаях почти нет

разницы между шутливым плутовством и злобным

обманом. Тот, кто сознательно обманывает своего

ближнего, пусть даже шутя, наносит ему не меньше вреда,

чем умалишенный, который вредит из-за душевного

расстройства» (епископ Холл). Человек, вредящий

другому, ответит и перед Богом, и перед людьми. «Тот, кто

грешит ради смеха, должен искренне каяться, а иначе грех

увлечет его в погибель» (Генри). «Что общего, —

вопрошает Бернард, — у христианина с розыгрышами?»

20–22. Где нет больше дров, огонь погасает, и где

нет наушника, раздор утихает. Уголь — для жара и

дрова — для огня, а человек сварливый — для

разжения ссоры. Слова наушника — как лакомства, и

они входят во внутренность чрева.

Болтливый язык всегда найдет себе работу.

Наушнику, сплетнику всегда есть чем заняться. Он

подсматривает за делами других людей, вынюхивает их

тайны, выносит сор из чужой избы. Он стремится во всем

угодить себе, «ибо в своих глазах он — верховное

божество. Он готов добиваться почета и уважения любыми

средствами; для того чтобы превознести себя, он губит

репутацию и честь других, приносит их себе в жертву»

(Лейтон). Подлинная добродетельность не совместима с

таким эгоизмом.

Бодрствуем ли мы, чтобы избежать таких грехов?

Стараемся ли сразу же затушить искру ссоры и без нужды

не говорить о прегрешениях других людей? Боимся ли

прослыть красноречивым и остроумным сплетником?

Конечно, мы обидимся, если кто-то назовет нас