Толкования на Евангелия от Луки и от Иоанна

Сначала он сказал, каков он не есть, а потом перечислил и то, каков есть. Сказав, что я не таков, как прочие люди, он выставляет и разные добродетели: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Ибо должно не только уклоняться от зла, но и творить добро (см. Пс. 33, 15). И прежде следует удалиться от зла, а потом приступить к добродетели, подобно тому как, желая из мутного источника почерпнуть чистой воды, ты должен прежде вычистить грязь, а потом уже можешь черпать чистую воду. Приметь и то, что фарисей не сказал в единственном числе: «Я не грабитель, не прелюбодей, как прочие». Он не позволил даже просто на словах приложить поносительное имя единственно к своему лицу, но употребил сии названия во множественном числе – о прочих. Сказав я не таков, как прочие, он противопоставил сему пощусь два раза в неделю, то есть два дня в неделю. Речь фарисея могла бы иметь глубокий смысл. Вопреки страсти прелюбодеяния он хвалится постом, ибо похоть рождается от чувственного пресыщения. Так он, удручая тело постом, был очень далек от подобных страстей. А фарисеи подлинно постились во второй день недели и в пятый. Названию грабителей и обидчиков фарисей противопоставил то, что он дает десятую часть от всего, что приобретает. Грабительство, говорит он, и нанесение обид столь мне противны, что я отдаю даже мое собственное. По мнению некоторых, закон заповедует вообще и навсегда давать десятину, а те, кои глубже исследуют его, находят, что он предписывает троякого рода десятину. Об этом подробно узнаешь из Второзакония (см. гл. 12 и 14), если приложишь внимание.

Так вел себя фарисей. А мытарь вел себя совершенно наоборот. Он стал вдали и очень был далек от фарисея не только по расстоянию места, но и по одежде, по словам и по сокрушению сердца. Он не смел даже поднять глаз на небо, считая их недостойными созерцания горних предметов, так как они любили смотреть на блага земные и пользоваться оными. Он ударял себя в грудь, как бы поражая сердце за лукавые советы и пробуждая оное от сна к сознанию, и ничего другого не говорил, кроме сего: Боже! будь милостив ко мне грешнику! За все это мытарь пошел более оправданным, чем фарисей. Ибо нечист пред Господом всяк высокосердый, и Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак. 4, 6).

Иной, быть может, удивится, почему фарисей, хотя немного слов сказал с высокомудрием, однако же осужден, а Иов и очень много высказал о себе великого, однако же получил венец? Это потому, что фарисей стал пустословить на похвалу себе, тогда как никто не заставлял его, и осуждал других, когда не побуждала к сему никакая польза. А Иов вынужден был исчислять свои совершенства тем, что его стесняли друзья, налегали на него тяжелее самого несчастья, говорили, что он страдает за грехи; и исчислял свои добрые дела для славы Божией и для того, чтобы люди не ослабевали в течении по пути добродетели. Ибо если бы люди дошли до убеждения, что дела, которые творил Иов, были дела грешные и он страдает за них, то они стали бы удаляться от совершения этих самых дел и таким образом вместо страннолюбивых сделались бы негостеприимными, вместо милостивых и правдивых – немилосердыми и обидчиками. Ибо таковы были дела Иова. Итак, Иов исчисляет свои добрые дела для того, чтобы многие не потерпели вреда. Таковы были причины для Иова. Не говорим уже о том, что в самих словах его, по видимости велеречивых, просвечивает совершенное смиренномудрие, ибо он говорит: о, если бы я был, как в прежние месяцы, как в те дни, когда Бог хранил меня (Иов. 29, 2). Видишь ли, он все возлагает на Бога и не осуждает других, но скорее сам терпит осуждение от друзей. А на фарисея, который все относит к себе, а не к Богу, без нужды осуждая других, справедливо наводится осуждение.

Ибо всякий возвышающий сам себя, унижен будет, будучи осужден Богом, а унижающий себя через осуждение возвысится, будучи оправдан Богом.

Так и сказано: припомни Мне; станем судиться; говори ты, чтоб оправдаться (Ис. 43, 26).