Толкования на Евангелия от Луки и от Иоанна

После того как богач, услышав об отречении от богатства, опечалился, Господь чудесным подобием объясняет, как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие. Не сказал Он «богатым невозможно войти», но – трудно, ибо и таковым не невозможно спастись. Раздав богатство, они могут получить небесные блага. Но сделать первое нелегко, потому что богатство связывает крепче клея и тому, кем оно возобладало, трудно отказаться от него. Ниже Господь объясняет, как это бывает невозможно. Удобнее, говорит, верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому спастись. Верблюду пройти сквозь игольные уши решительно невозможно, будешь ли разуметь под верблюдом самое животное или какой-то корабельный толстый канат. Если же удобнее верблюду поместиться в игольные уши, нежели богатому спастись (а первое невозможно), то тем более невозможно спастись богатому. Что же нужно сказать? Прежде всего то, что богатому действительно невозможно спастись. И не говори мне, что такой-то, будучи богат, раздал, что у него было, и спасся. Ибо он спасся не в богатстве, но когда сделался бедным, или спасся как домоправитель, но не как богатый. А иное дело – домоправитель, иное – богач. Богач сберегает богатство для себя, а домоправителю вверено богатство для других. Посему и тот, на которого указываешь, если спасся, то спасся не с богатством, но, как мы сказали, или тем, что отказался от всего что имел, или тем, что хорошо распоряжался имением как домоправитель. Потом заметь и то, что богатому невозможно спастись, а имеющему богатство – трудно. Господь говорит как бы так: «Кто одержим богатством, кто находится у него в рабстве и подданстве, тот не спасется; но кто имеет богатство и держит его в своей власти, а не сам у него находится под властью, тому трудно спастись по немощи человеческой». Ибо невозможно не злоупотребить тем, что мы имеем. Поскольку доколе мы имеем богатство, диавол старается уловить нас, чтоб мы употребляли оное вопреки правилам и закону домоправления – то трудно бывает избегнуть его сетей. Посему бедность – дело доброе, и она почти неискусима.

Слышавшие сие сказали: кто же может спастись?.. Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу. Кто имеет человеческий образ мыслей, то есть увлекается дольним и пристрастен к земному, тому, как сказано, спастись невозможно, а для Бога это возможно; то есть когда кто будет иметь советником своим Бога и в учители себе возьмет оправдания Божии и заповеди о нищете и будет призывать Его в помощь, тому возможно будет спастись. Ибо наше дело – желать добра, а совершать оное – дело Божие. И иначе: если мы, возвысившись над всяким человеческим малодушием относительно богатства, пожелаем приобрести себе друзей неправедным богатством, то мы спасемся и провождены будем ими в вечные обители. Ибо лучше, если мы откажемся от всего; а если и не откажемся от всего, но по крайней мере сделаем бедных соучастниками, и тогда невозможное сделается возможным. Хотя, не отказавшись от всего, нельзя спастись, но по человеколюбию Божию возможно бывает спастись и в том случае, если несколько частей уделить на действительную пользу.

При сем Петр, вопрошая, говорит: вот, мы оставили все, – и говорит не для себя только, но для утешения всех бедных. Дабы не одни богатые имели благие надежды получить много как отказавшиеся от многого, а бедные не имели надежды как отказавшиеся от малого и посему заслужившие малую награду, – для сего Петр задает свой вопрос. И в ответ он слышит, что и в нынешнем, и в будущем веке получит воздаяние всякий, кто бы ни презрел ради Бога свое имение, хотя бы оно было и мало. Ты не на то смотри, что оно мало, но что это малое заключало в себе все средства человека к жизни и что, как ты надеялся на многое и великое, так он этим немногим и малым надеялся поддержать свою жизнь. Не говорю уже о том, что имеющий малое имеет большую к нему привязанность. Это видно на отцах. Имея одно дитя, они обнаруживают к нему большую привязанность, нежели тогда, когда у них детей бывает больше. Так и бедный, имея один дом и одно поле, сильнее их любит, нежели ты – многие. Если и не так, а у обоих равномерна привязанность, то равно достойно и их отречение. Посему и в настоящем веке они получают во много раз большее воздаяние, подобно как сии самые апостолы. Ибо каждый из них, оставив хижину, ныне имеет блистательные храмы, поля, приходы, много жен, привязанных к ним горячностью и верой, и вообще все прочее. Да и в будущем веке получат они не множество подобных полей и телесных наград, но вечную жизнь.