Толкования на Евангелия от Луки и от Иоанна

Все в томлении, и сам верховный Петр в трепете, а Иоанн как бы в радости возлежит на груди Господа. Почему это? И еще – почему он сам о себе говорит которого любил Иисус? Иоанн возлежал по следующим двум причинам. Во-первых, потому, что был любим более всех прочих, а признаком любви служило возлежание рядом с Господом. Во-вторых, потому, что смелостью и бодростью он хотел показать, что был чужд обвинения в предательстве. Свидетельствует же сам о себе, что Иисус любил его, в разрешение недоумения. Чтобы ты, слыша, что Петр дал ему знак спросить, не подумал, что тот дал ему знак как старшему, евангелист говорит сам о себе, что Петр дал ему знак не как большему, но как любимому Христом. Посему эти слова его выражают смирение, а не желание показать себя. Ибо он не говорит «я любил Иисуса», но: «Он любил меня, взыскав меня по милости и щедротам» подобно тому, как и апостол Павел говорит: Стремлюсь, не достигну ли я, как достиг меня Христос Иисус (Флп. 3, 12), – и в другом месте: Познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога (Гал. 4, 9). Так и слова которого любил Иисус выражают не тщеславие, а смиренномудрие. Почему же Петр не спрашивает Господа сам, а дает знак Иоанну? Во многих случаях Петр от большой горячности был стремителен, но подвергался порицанию. Посему теперь он опасался спросить, чтобы Господь и в настоящий раз не упрекнул его как порывистого.

Припав к груди Иисуса… Для чего же Иоанн припадает к груди Иисусовой так неблагоговейно и неприлично? Потому что он не понимал еще ничего великого о Христе и они не были научены почтенным воздавать достойную честь, ибо были рыболовы, не сведущие в приличиях. Господь позволяет ему припасть к груди, чтобы ослабить его печаль, укротить смущение в душе его и вообще успокоить его скорбь. Ибо естественно, что и на лицах их выражалось много печали. Господь, спрошенный и таким способом, не объявляет предателя по имени, но дает знать о нем посредством куска хлеба, чтобы обратить предателя и привести ему на память общение в столе и хлебе за трапезой, участнику которой не следовало предавать Питателя и неистовствовать против Него. Прими, говорит, хлеб сей, который ты разделял вместе со Мной, осознай, что мы имели общий стол. Но он, страстью усыпленный в душе, не уразумел этого.

Если ты и сам желаешь возлежать ближе к Иисусу и припасть к персям Его, и научиться от Него тайнам, постарайся заслужить любовь Его простотой и добротой. Ибо Иоанн был незлобивее, проще и кротче всех, и за это был любим. Так и ты, если будешь так же незлобив, удостоишься припасть к груди Иисусовой, что служит знаком богословского достоинства. Ибо, по уверению Писания, в сердце сокрываются слова Господни (см. Пс. 118, 11). Таким образом откроется и тебе все таинство и предатель Слова: для того, кому вверена благодать богословия, явным становится и предатель Слова, то есть мудрствующий не по правой вере, ибо еретик, подменяющий слово истины, которое есть хлеб, оказывается имеющим оный не без примеси, но подмоченный.

26–30. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему. А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: «купи, что нам нужно к празднику», или чтобы дал что-нибудь нищим. Он, приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь.

Господь подал кусок Иуде для того, чтобы он усовестился общения в хлебе за трапезой и удержался от предательства. Но Иуда и от этого не стал лучше, а отселе стал еще более на стороне сатаны и, как неисправимый, совершенно предался ему.

Доколе Иуда считался одним из учеников и членов святого лика, дотоле сатана не имел к нему такого доступа. Когда же Господь отделил Иуду и отлучил его от прочих учеников, объяв его через хлеб, тогда сатана овладел им, как оставленным Господом и отлученным от Божественного лика.

Вошел в него сатана. То есть проник в глубину его сердца и овладел его душой. Ибо сатана прежде нападал на Иуду извне, страстью сребролюбия, а теперь совершенно овладел им, внушив ему предательство.