Стали они жить по-старому; а царевич растет себе да растет, словно тесто на опаре – не по дням, а по часам. И вырос большой.
«Сколько ни держать при себе, – думает царь, – а отдавать надобно: дело неминучее!» Взял Ивана-царевича за руку, привел прямо к озеру.
– Поищи здесь, – говорит, – мой перстень. Я ненароком вчера обронил.
Оставил царевича одного, а сам домой повернул. Стал царевич искать перстень, идет по берегу, и попадается ему навстречу старушка.
– Куда идешь, Иван-царевич?
– Отвяжись, не докучай, старая ведьма! И без тебя досадно.
– Ну, оставайся…
И пошла старушка в сторону, а Иван-царевич пораздумался: «За что обругал я старуху? Дай ворочу ее; старые люди хитры и догадливы! Авось что и доброе скажет». И стал ворочать старушку:
– Воротись, бабушка, да прости мое слово глупое! Ведь я с досады вымолвил. Заставил меня отец перстень искать, хожу-высматриваю, а перстня нет как нет!
– Не за перстнем ты здесь. Отдал тебя отец морскому царю: выйдет царь и возьмет тебя с собою в подводное царство.
Горько заплакал царевич.
– Не тужи, Иван-царевич, только слушайся меня, старуху! Спрячься вон за тот куст смородины и притаись тихонько. Прилетят сюда двенадцать голубиц – все красных девиц, а вслед за ними и тринадцатая. Станут в озере купаться, а ты тем временем унеси у последней сорочку и до тех пор не отдавай, пока не подарит она тебе своего колечка. Если не сумеешь этак сделать, погиб ты навеки. У морского царя кругом всего дворца стоит частокол высокий, на целые на десять верст, и на каждой спице по голове воткнуто, только одна порожняя, не угоди на нее попасть!
Иван-царевич поблагодарил старушку, спрятался за смородиновый куст и ждет поры-времени.
Вдруг прилетают двенадцать голубиц. Ударились о сыру землю и обернулись красными девицами, все до единой красы несказанной: ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать!
Поскидали платья и пустились в озеро. Играют, плещутся, смеются, песни поют. Вслед за ними прилетела и тринадцатая голубица. Ударилась о сыру землю, обернулась красной девицей, сбросила с белого тела сорочку и пошла купаться. И была она всех пригожее, всех красивее!
Долго Иван-царевич не мог отвести очей своих, долго на нее заглядывался, да припомнил, что говорила ему старуха, подкрался и унес сорочку.
Вышла из воды красная девица, хватилась – нет сорочки, унес кто-то. Бросились все искать, искали, искали – не видать нигде.