Толкования на русские народные сказки. Заветы древней мудрости

– Эх, Иван-царевич! Не за своё ты дело взялся; чем бы тебе, доброму молодцу, сражаться, а ты стадо пасешь… Ну-ка отсчитай мне двенадцать коров!

– Жирно будет! Я сам в суточки ем по одной уточке, а ты чего захотел!

Начали они сражаться, и долго ли, коротко ли сражались – Иван-царевич победил змея о двенадцати головах, разрезал его туловище и на правой стороне нашёл сундук, в сундуке – заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, в яйце – семечко. Взял он семечко, зажёг и поднес к хрустальной горе – гора скоро растаяла. Иван-царевич вывел оттуда царевну и привез её к отцу. Отец возрадовался и говорит царевичу:

– Будь ты моим зятем!

Тут их и обвенчали. <…>. (Аф., 162).

Резкое противопоставление богосотворённой человеческой души и грешной плоти, небесной жизни и земного бытия свойственно учению богомилов. Вместе с тем, по некоторым признакам эту сказку можно отнести к сочинению русских розенкрейцеров конца XVIII века. Об этом свидетельствует стиль повествования, насыщенность аллегориями и метафорами и ряд переосмысленных средневековых образов. Книжное название «Хрустальная гора» соответствует образу геометрически правильного прозрачного тела (пирамида, конус), внутри которого томится душа человека.[66] Не отвергая православия, розенкрейцеры стремились представить свое мироучение древним и самобытным, возводили его к допетровским временам. Влияние на их «нарочитую духовность» (Екатерина Вторая) оказала мистика хлыстов и духоборов с её аскезой и отвержением земной жизни.

Три сына «по благословению отца» отправляются «на охоту» (встают на путь познания). Далее говорится лишь о «малом сыне», Иване-царевиче. По просьбе «ясного сокола» (носителя небесного духа), который садится ему на плечо (нисходит с неба), он делит между «зверями, птицами и гадами» (тремя мировыми стихиями) «палую лошадь» (человеческое тело): «зверям – кости» (плоть – животным), «птицам – мясо» (кровь – небу), «кожу – гадам» (тленную персть – земле), «голову – муравьям» (мысли – бессмертному разуму). Это действо соотносится с ведическим мифом о сотворении мира из Пуруши (первочеловека) и с богомильским преданием, известном на Руси по «Книге Голубиной», о сотворении Богом человека: «из камня – кости, от моря – кровь, от солнца – глаза, от облаков – мысли, от ветра – дыхание, от огня – тепло, а душу Господь вдохнул».

За разумное суждение Иван-царевич получает способность «обращаться в ясного сокола и в муравья» (обретает молитву и премудрость). Затем он попадает «в тридесятое государство», которое «больше чем наполовину втянуло в хрустальную гору» (намёк на Русь, погрязшую в греховной жизни). Во «дворце» (православном храме) царевич спрашивает «придворную стражу» (духовенство), может ли их «государь» (церковный владыка) взять его «на службу» (посвятить в священный сан). Его принимают в услужение «царю» (небесному). Через некоторое время «царевна» (душа царевича) стала просить с ним «на хрустальной горе погулять» (посмотреть на людскую жизнь). Царь позволяет (даёт человеку свободу познания).

Они садятся «на добрых коней» (увлекаются мирской жизнью), приезжают к хрустальной горе и видят «скачущую золотую козу» (земные искушения). Царевич «скачет» вслед за ней, но не догоняет, а «царевну» (свою душу) теряет. Он не знает, «как царю на глаза показаться», и потому наряжается «древним старичком, что и признать нельзя» (принимает обет покаяния и становится иеромонахом), затем возвращается «во дворец» (к священническому служению) и нанимается «стало пасти» (бороться с людскими грехами). Его делают «пастухом» (духовником) и наставляют: «Коли прилетит змей о трёх головах – дай ему три коровы, коли о шести головах – дай шесть коров, а коли о двенадцати головах – то отсчитывай двенадцать коров» (говорят, что он может опускать людям грехи).