Толкования на русские народные сказки. Заветы древней мудрости

Спустившись, царевич видит, что потусторонний мир похожий на обычный: есть там «всяки леса, ягоды, птицы». В нём он находит свою мать. Кош Бессмертный всеведущ и догадывается, что за пленницей пришёл сын, но дважды верит её лжи, поскольку в его царстве ложь заменяет правду. Мать хорошо узнала все слабости своего властелина, и потому смогла выпытать сокровенную тайну, есть ли смерть у его бессмертия. Кащей признаётся: «на острове дуб стоит, под дубом ящик, в ящике заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце моя смерть». Царевич узнаёт от матери, что погибель людская таится в самой сердцевине мироздания – в яйце утки, которую славяне считали посредницей между земным и небесным мирами, живыми и мёртвыми. Смерть сопутствует жизни и преследует душу, переселяющуюся из «короба» человеческого тела в иные существа, она скрыта в самих истоках жизни – в яйце, у корней древа жизни, растущего на всеземном «острове» посреди небесного «океан-моря». Цепь переселения души в разные тела предполагает связь прошлой жизни с новой и одновременно её отрицание.

В другой записи этой сказки Кащей признаётся: «моя смерть далече: на море на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке – заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, а в яйце – моя смерть». (Аф., 158). Цепь переселения души в разные тела предполагает отрицание жизни новой жизнью. Иван-царевич отправляется на поиски «кащеевой смерти» (пытается постичь смысл земного и посмертного бытия). Как и в сказке-притче «Царевна-лягушка», он превозмогает голод (страсти, жестокость) и сохраняет жизнь встреченным на пути существам, которые знаменуют собой обитателей природного мира: волчонок – земли, ворон – неба, щука – водной стихии. В благодарность они помогают царевичу отыскать мировое зло – понять, что насилие разрушает сокровенные связи тела и души, единство всего живого. Но царевич должен преодолеть последний соблазн: вместе с Кащеем Бессмертным править миром с помощью страха смерти. Он отвергает предложение Кащея, уничтожает зло в его зародыше, и Бессмертной становится душа человека. Яйцо превращается в знак её воскресения, в залог избавления от проклятья перевоплощений в низшие существа. На этом месте завершалась древняя притча о победе веры в воскресение души над кащеевым страхом перед её нескончаемыми посмертными странствиями.

Дальнейшее повествование является добавленной позже сказкой о злых старших братьях, которые захотели украсть невесту у младшего. Иван-царевич находит её в подземном мире греха и ведёт к освобождению силой своей любви. Братья разлучают влюблённых, ввергая царевича в глубины отчаяния. Спасает его и возвращает к свету «бриллиантовый перстень» невесты (знак верности) и волшебные «двенадцать молодцов». В сказке-продолжении полностью блекнет образ матери, ради избавления которой царевич отправляется в царство Кащея, а мудрая старица, наставлявшая его на путь, превращается в глуповатую боязливую «старуху», которая в конце сказки просит у Ивана-царевича прощения. В поздней по происхождению сказке «Дмитрий-царевич и Удал-добрый молодец» сюжет притчи значительно изменён, но её смысл в целом сохранился. Отдельного рассмотрения требует сказка «Хрустальная гора» (Аф., 162), в которой образ кащеева зла перетолкован в духе русских розенкрейцеров (см. Приложение).

Марья Моревна

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Иван-царевич. У него было три сестры: одна Марья-царевна, другая Ольга-царевна, третья Анна-царевна. Отец и мать у них померли. Умирая, они сыну наказывали:

– Кто первый за твоих сестер станет свататься, за того и отдавай – при себе не держи долго!

Царевич похоронил родителей и с горя пошел с сестрами во зеленый сад погулять. Вдруг находит на небо туча черная, встает гроза страшная.

– Пойдемте, сестрицы, домой!» – говорит Иван-царевич.

Только пришли во дворец – как грянул гром, раздвоился потолок, и влетел к ним в горницу ясен сокол, ударился сокол об пол, сделался добрым молодцем и говорит:

– Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я ходил гостем, а теперь пришел сватом. Хочу у тебя сестрицу Марью-царевну посватать.

– Коли люб ты сестрице, я ее не унимаю – пусть с богом идет!