Толкования Ветхого Завета

(112) Итак, потомство Ады и саму ее, кто она есть, мы описали. Теперь давайте рассмотрим другую жену Ламеха, Селлу, а также ее потомков. «Селла» в переводе означает «тень»[744] и является символическим обозначением телесных и внешних благ, которые в действительности ничем не отличаются от тени. Разве не является тенью красота, увядающая после кратковременного цветения? А сила и телесная крепость, которые разрушает любая случайная болезнь? А органы чувств со всей их остротой восприятия, которой какое-нибудь зловонное выделение [организма] может создать препятствие, или старость, неизбежная и общая для всех нас болезнь, притупляет до полного бесчувствия? И, помимо всего прочего, разве богатство, и слава, и должности, и почести, и все те внешние вещи, которые считаются благами, — все это не тень? (113) Надо свою мысль постепенно, как по ступеням[745], возводить к тому положению, в котором заключается начало [решения] всего вопроса. В Дельфы некогда приходили люди из числа тех[746], кого называют знаменитыми, и оставили там посвятительные надписи с упоминанием о своей счастливой жизни. Впоследствии они, подобно недолговечным картинам, не только растаяли с течением времени, но и окончили свою жизнь среди крутых поворотов судьбы, а некоторые из них были как будто сметены внезапно нахлынувшим потоком наводнения и навсегда исчезли из виду.

(114) От этой тени и ее мимолетных сновидений рождается сын, получивший имя Фовел[747] (Быт. 4:22); оно означает «вся целиком». Ибо в действительности те, кто получил богатство и здоровье, это ставшее у людей поговоркой составное благо, считают, что приобрели себе вообще все [вещи]. (115) А если им еще к тому же достанется какая-нибудь дающая независимую власть должность, они, надувшись и воспарив под облака от пустого самомнения, забыв самих себя и то, из какой тленной материи они сотворены, думая, что на их долю выпала природа, устройство которой представляет собой нечто большее, чем [устройство] человеческой [природы], и в своей надменности самих себя превознося [воздаваемыми] почестями, [открыто] обожествляют себя. Ведь уже и до настоящего времени некоторые, например, осмелились утверждать, что не знают истинного Бога (Исх. 5:2), в своем чрезмерном увлечении телесными и внешними вещами забыв о том, что они всего лишь люди.

(116) Тщательно описывая каждого из них, [Законодатель] далее говорит, что этот человек «был ковачом всех орудий из меди и железа» (Быт. 4:22). Ибо душа человека, целиком занятого либо телесными удовольствиями, либо материями внешних предметов, подвергается, как на наковальне, постоянной ковке вожделениями с их долгими замахами и гулкими ударами. Всегда и всюду ты можешь увидеть, как те, кто более всего любит свое тело, расставляют сети и силки, чтобы поймать то, к чему они стремятся; [ты можешь увидеть,] как тех, кто любит деньги и славу, неистовое стремление к этим вещам посылает на края земли и за море и как они своими безграничными желаниями, словно сетями, тянут к себе отовсюду плоды всех уголков земли, пока от чрезмерного усилия крайнее напряжение не оканчивается разрывом и противоположно направленный рывок не швырнет тянущих на землю вниз головой. (117) Все эти люди являются творцами войны, почему и говорится, что они обрабатывают железо и медь, посредством которых ведутся войны. Ибо всякий, кто смотрит в корень, обнаружит, пожалуй, что величайшие раздоры, как между отдельными мужами, так и между целыми городами, и в древности возникали, и сейчас продолжаются, и будут происходить впредь либо из-за женской красоты, либо из-за денег, либо из-за славы, либо из-за почестей, либо из-за власти, либо ради какого-нибудь приобретения, либо, говоря вообще, ради получения всех тех преимуществ, которые имеют отношение к телу и внешним вещам; (118) но ради образованности и добродетели, являющихся благами ума, [то есть] лучшей части нашего существа, еще никогда ни один чужестранец и ни один соплеменник войны не начинал; ибо это вещи по природе мирные, и при их господстве можно увидеть и соблюдение законов, и устойчивое состояние общества, и все прочие прекраснейшие вещи, [но увидеть их можно только] зоркими очами души, а не мутным телесным зрением; ибо телесное зрение видит лишь наружную сторону, тогда как глаз ума, проникая внутрь и углубляя свой взор, ясно видит то, что скрыто в самом сердце.