Толмач

Приходим в банкетный зал ресторана. Сдвинутые четыре стола накрыты белой накрахмаленной скатертью, расставлены приборы, разложены индивидуальные, не бумажные, а льняные салфетки, сверкают красивые хрустальные бокалы разной величины и рюмочки, – все, как и полагается на торжественном ужине. Посередине стола стоят три вазы, изумительного, чуть ли не императорского фарфора, доверху наполненные солеными огурцами. Между ними – бутылки Шампанского, несколько бутылок красного сухого вина и бутылка водки, – всегда найдется любитель русского национального напитка.

Все очень красиво, и аргентинцы, предвкушая ужин «а ля рюс», в радостном возбуждении рассаживаются за стол и начинают ждать блюд. А их все не несут. Предлагается открыть шампанеллу и выпить за удачную поездку, за исполнение мечты побывать на родине предков, и так далее. Сразу три элегантно одетых «портеньо» (так себя называют жители столицы, Буэнос-Айреса) смело берутся за горлышки бутылок и… хрясть. Шампанское, нагретое, как потом мне объяснили, специально, мол, по вашему заказу, бурной теплой струей пены покрывает элегантные костюмы смельчаков, разливается на крахмальные скатерти, брызги достают роскошных нарядов дам, попадают на лицо, в глаза и носы. Открывают бутылку с водкой. Подтверждая звание горячительного напитка, водка тоже оказывается теплой. Зато красное вино, почему-то разлитое в кувшинах, холодное, а, чтобы не согрелось, не дай бог, до комнатной температуры, кувшины доверху заполнены льдом. В общем, все сделано ровно наоборот. Перусин, раздувая ноздри и топорща усы, не хуже, чем у Сальвадора Дали, согнувшись и грозно наклонив лысую голову, идет на меня. Он похож на быка, я на тореро в последней схватке, но у меня нет бандерилий. Из оборонительного оружия только речь. Лучшая оборона – наступление, и я первой бросаюсь в атаку, вопрошая: «Вы хотели ужин по-русски? Вот он и есть. Разве Вы не знаете, что у нас холодная страна, и мы все напитки пьем теплыми? Да, и водку, и Шампанское тоже. Да, мы все напитки закусываем солеными огурцами, когда нет черной соленой икры. А вино холодное, так сегодня жара, а нам известно, что в жарких странах летом вино охлаждают и пьют вместо воды». От моей наглости Перусин сникает, а понятливые, с неисчерпаемым чувством юмора аргентинцы, начинают хохотать во весь голос. Сохраняя злость и ярость, бегу к официанту, к метрдотелю и кричу на них, кричу так, как не делала никогда прежде. Я угрожаю тут же написать, куда следует, что они отвратительно обслуживают, невнимательны к заказам, пренебрегают своими обязанностями. Кричу убедительно, хотя, честно сказать, ни тогда, ни после не знала, куда следует сообщать о плохой работе в ресторанах. Напоследок я перехожу на свистящий змеиный шепот и говорю, что, если через десять минут не будет ужина, я звоню начальнику Интуриста Бойченко. Эту фамилию знали все. Выходит, суровый метрдотель. Официант, протрезвев от испуга, клянется, что ему был сделан заказ только на шампанское, вино и соленые огурцы, больше ничего. Бешенная от досады, прежде всего на себя, едва сдерживая слезы, упрашиваю метрдотеля и шеф-повара, тоже появившегося на наши крики, подать хоть что-нибудь из дежурных блюд. Дежурным блюдом оказываются как раз бефстроганов, салат оливье, (кто помнит, тот всегда был дежурным блюдом), а с кофе и мороженым вообще не было проблем. В конце концов, вечер прошел на высоком эмоциональном уровне. Утром, провожая группу, я искренне испытывала некую сентиментальную грусть, зная почти наверняка, что этих людей, с которыми целый месяц колесила по городам и весям СССР, делила хлеб-соль, радости и беды, больше никогда не увижу. По-моему, то же самое чувствовали и аргентинцы. А Фортунато Перусин, сбросив, наконец, напряжение и груз ответственности, расслабился так, что дал слово: каждой следующей группе из его агентства он будет рекомендовать только меня в качестве сопровождающего гида – переводчика. Ну, это было уже совершенно лишним…

А в общем, этот нелепый и смешной случай, тоже пошел на пользу. Он еще раз заставил меня строго держаться простого правила, о котором раньше было сказано. Хочешь, чтобы тебя поняли, убедись в этом. И не только, когда говоришь на иностранном языке, но и на своем родном, русском.

13. Армения – родина аргентинцев