Толстяк

— Хромой бес пошел в лес!.. Баба-Яга — костяная нога!.. Почем метр дров?.. — Из-за забора показалась целая куча каких-то оборванных мальчишек. Уставившись взглядом в землю, Май резко повернулся и, припадая на деревянную ногу, зашагал прочь. Я поглядел на Яцека — тот смеялся.

— Видел, как быстро он смотал удочки? Прыгал как заяц. Зачем тебе понадобилось договариваться о встрече с этим одноногим?

— Я нашел его закладку.

— Прицепится к нам как репей. Хочешь, чтобы и над тобой так смеялись?

— А почему — надо мной?

— А за то, что водишься с одноногим. В общем, делай как хочешь, мне это не нужно.

— Ладно, — буркнул я. — Обойдется.

Домой я вернулся поздно. К счастью, мама не забыла оставить мне ужин.

— Завтра зайдет ко мне одноногий парень, — сказал я ей. — Передай ему эту закладку. Мы с Яцеком собираемся на озеро… И переставь мне, пожалуйста, еще немного пуговицу на штанах, а то опять давит.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Страшный день. Драка с Ковалем. Яцек предает меня. Учитель Шульц. Новая встреча с Маем. Пожар на газовом заводе

— Гляньте, какая глыба сала!

Я замер на месте. Передо мной была тесно сбитая куча мальчишек и девчонок с насмешливыми гримасничающими лицами. Они рассматривали меня со всех сторон, ничуть не смущаясь, как на приеме у врача. Особое веселье вызывали мои ноги, плотно обтянутые штанами.

— Вот это ножищи, а?

— Как у слона!

— А талия какая — как у торговки с базара!

— Да это целая гора Костюшки!

Я заставил себя сделать еще несколько шагов вперед, толпа расступилась, пропуская меня в класс. Я старался держать себя невозмутимо, как будто все происходящее ничуть меня не трогает.

Я сел на первую парту, спрятал ранец под крышку, оставив наверху только тетрадь и ручку с пером.

— Не тесно? — любезно осведомился кудрявый блондин с круглым веснушчатым лицом.

— Отстань, — процедил я сквозь зубы, — а то и заработать можешь.

— Вы слышали? — кудрявый обратился к остальным. — Толстый еще и угрожает…

Кто-то сзади щелкнул меня в ухо. Я обернулся и тут же получил такой же щелчок по шее. Я снова оглянулся, но руки у всех были в карманах, а глаза смотрели в потолок.

— Да отстаньте вы, — повторил я. — Чего вам от меня нужно?

К счастью, в этот момент прозвучал звонок, заполняя пронзительным дребезжанием классы и коридоры. А когда он затих, в здании еще долго перекатывалось эхо.

В здании нашей школы когда-то размещался монастырь. Это была типично готическая постройка со стрельчатыми, устремленными в небо арками. Создавая эти своды, зодчие думали о небе и стремились приблизиться к нему. Даже окна вверху имели форму закругленных треугольников.

Монастырь здесь был давно, а потом гитлеровцы разместили в нем какие-то свои учреждения. Народная власть отдала здание под школу. Седьмой «Б» расположился в большом высоком зале, стены которого были украшены черными и зелеными изразцами. Кафедра — дубовая и массивная — стояла на возвышении так, чтобы учитель мог держать в поле зрения весь класс.

Сейчас он как раз входил в дверь — высокий, сутулый, с тронутыми сединой висками и пышными казацкими усами. Это был учитель польского языка Рыльский по прозвищу «Ус».

— А у нас новенький, пан учитель! — крикнул кудрявый.

— Садитесь! — скомандовал Ус, как бы не слыша его.

Он положил на кафедру раскрытый школьный журнал и начал перекличку:

— Арский, Бубалло, Барциковская, Грозд…

— Здесь! — вскочил с места кудрявый.

— Флюковская, Коваль…

— Здесь, — отозвался тощий с огромным носом мальчишка, который первым окрестил меня толстяком.

— Осецкая.

У меня даже в горле запершило от восхищения: золотые волосы, маленький вздернутый нос, ярко-красные губы и синие глаза невероятной величины.

— Здесь, пан учитель, но я…

— Что там у тебя? — Ус оторвал взгляд от журнала.

— Я сегодня не готова.

— А почему? — после короткой паузы спросил полонист.

— Эля Майзнер не дала мне учебника. Она должна была принести его, но не принесла.

— Могла бы и сама сходить к ней.

— Она живет на другом конце города. Я хотела пойти к ней, но было уже поздно и родители не пустили меня.

Ус сделал какую-то пометку в журнале.

— Хорошо, — сказал он. — Садись, Бася. Но чтобы это было в последний раз.

— Хорошо, пан учитель…

Он закончил перекличку и только после этого поглядел на меня.

— Ты новенький? Как твоя фамилия?

Я встал. Получилось это у меня неловко — я зацепил локтем крышку парты и что-то затрещало. Сзади раздалось насмешливое хихиканье.

— Мацей Лазанек, — назвал я себя.

— Откуда ты?

— Из Коми.

— Коми?

Здесь даже учитель не слышал о республике Коми. На лицах моих новых одноклассников я увидел явную растерянность, и это дало мне некоторое удовлетворение.

— Республика Коми расположена на севере Советского Союза, — пояснил я.

— Ты там и родился? — спросил полонист. — Ты русский?

— Нет, я поляк, — ответил я. — И родился в Варшаве. А в Коми мы были во время войны.

Учитель сделал какую-то пометку в своем блокноте, а потом внес мою фамилию в классный журнал.