Толстяк

Свинцовое грузило со свистом прорезало воздух и булькнуло возле зарослей камыша. Поплавок задергался и ушел под воду.

Я следил за тем, как Яцек тянет удилище, осторожно водит им то вправо, то влево. Но у него ничего не получалось. Крючок, по-видимому, прочно зацепился за что-то.

— Черт бы ее побрал…

Я воткнул удилище в прибрежный ил и подошел к Яцеку. Он все еще пытался освободить крючок, леска угрожающе натянулась и вибрировала.

— Так ничего не получится, — сказал я. — Он, наверное, зацепился за стебли. Придется лезть в воду.

— Придется, — угрюмо согласился Яцек. — Батя взбесится, если узнает, что я ему испортил удочку.

Сняв брюки, он полез в воду. Дно было вязким. Сделав несколько неуверенных шагов, Яцек остановился. Вода доходила ему до плечей.

— Глубоко здесь…

— Ты не умеешь плавать? — спросил я.

Он отрицательно покачал головой.

— Тогда вылазь. — Теперь я снял брюки и повесил их на ветку. — Сейчас я отцеплю этот твой крючок.

Яцек безропотно выбрался обратно на берег. Входя в воду, я испытывал какое-то особое чувство удовлетворения; теперь уже Яцек глядел на меня с восхищением. Нырнув, я быстро поплыл к камышовым зарослям. Мне удалось быстро нащупать уходящую в глубину леску. Я снова нырнул. Достигнув дна, я почувствовал колющую боль в ушах. Здесь и в самом деле было глубоко.

Я открыл глаза, вода была мутной, но я все-таки разглядел плоское песчаное дно, покрытое бугорками выступающих камней и зарослями камыша. Крючок глубоко застрял в одном из стеблей, и мне с первого раза не удалось его освободить. Я выбрался на поверхность, чтобы хватить свежего воздуха.

— Ну, как там? — крикнул Яцек.

— Порядок! — отозвался я, протирая руками глаза.

Я снова нырнул. На этот раз я ударился плечом о дно, а под руку попался какой-то плоский угловатый предмет. Я бездумно зажал его в руке и поднес к глазам. Из-за облепившего находку ила я не мог понять, что это такое. Пришлось снова подняться на поверхность.

— Лови! — И я бросил свою находку Яцеку.

Нырнув в третий раз, я по леске добрался до крючка и на этот раз несколькими рывками освободил его, а потом поплыл к берегу.

Яцек не обратил никакого внимания на то, что леска с крючком спасены. Сидя на корточках, он старательно очищал палочкой мою находку.

— Что это? — спросил я.

— Сам посмотри.

Он протянул мне облепленную илом штуковину. Пистолет! Пока еще трудно различимый под слоем ила, но уже вне всякого сомнения — пистолет!.. Я схватил его, чтобы лучше рассмотреть.

— Осторожней! — крикнул Яцек. — Он может быть заряженным!

Я рассмеялся.

— После такой ванны? Вот когда очистим его и хорошенько смажем — тогда другое дело…

И снова мы заперлись в своем сарайчике. Яцек принес из дома наждачную бумагу и бутылочку с машинным маслом. Сначала мы очистили ил, а потом и ржавчину, покрывавшую ствол и рукоятку. Но ржавчины было мало. Не прошло и часу, как перед нами на ящике лежал блестящий парабеллум во всем своем великолепии. Я взял его в руки и, поочередно нажав на разные кнопки, вытащил из рукоятки обойму. В ней сохранилось три патрона.

— Они теперь никуда не годятся, — разочарованно протянул Яцек. — Столько пролежали под водой и наверняка отсырели.

— А мы их высушим, и будет полный порядок, — не сдавался я. — Нужно только высыпать порох и просушить.

Мы осторожно вынули из гильз латунные пули, рассыпали порох на газетном листе и положили его на солнце. Минут через пятнадцать он отлично высох. Тогда мы тщательно протерли гильзы, засыпали порох и снова закрепили в них пули. Готовые патроны легли в обойму. Яцек поставил пистолет на боевой взвод, и мы проследили, как патрон скрылся в патроннике.

— Перестань баловаться, пистолет — не игрушка, — заметил я. — Он может выстрелить.

— Хорошо бы его попробовать, а? Поехали к озеру…

— А что, если нас там с ним поймают? — возразил я.

— Тогда мы скажем, что нашли его. Мы ведь и вправду нашли его, скажешь — не так? Что, уже и найти никто ничего не может?

— Ну давай… — согласился я.

Мне и самому не терпелось опробовать парабеллум. Но пока я старался не думать о том, что нам делать с найденным оружием. По городу были расклеены объявления, призывающие всех, кто незаконно владеет оружием, сдать его в милицию. Я отлично знал об этом, однако же никак не мог примириться с необходимостью расстаться с пистолетом.

На следующий день мы отправились к озеру. Я сказал маме, что еду на экскурсию, и она приготовила мне несколько бутербродов. Я положил их в ту же клеенчатую сумку, на дне которой лежал пистолет.

День выдался жарким, июльское солнце палило немилосердно, заливая все нестерпимым блеском. Яцек спрятал велосипед в кустах, и мы двинулись вдоль берега по направлению к лесу, темневшему невдалеке. Говорили, что лес этот, простирающийся до самого горизонта, еще дальше переходит в горы.

— Глянь-ка, — подтолкнул я Яцека локтем.

На том самом месте, где мы вчера ловили рыбу, сидел с удочкой мальчишка, очень худенький, в большой клетчатой кепке и в длинных брюках. Он глянул на нас и приветливо помахал рукой.

— На рыбалку?

— Нет, — бросил Яцек. — А тебе что?