Толстяк

И я поверил. Поверил прежде всего потому, что уж слишком сильно мне хотелось поверить. Поколебавшись еще минутку, я набросился на еду.

…Мы бегом спустились в раздевалку. Через минуту должен был начаться урок физкультуры. Достав из специального мешочка майку и шорты, я присел на низенькую скамейку. Ребята с интересом наблюдали за мной. Но я делал вид, что их не замечаю; снял куртку, брюки, ботинки… Смех… Я сильнее сжал зубы.

— А сала-то сколько!

— Китенок, покажи животик!

Я посмотрел на Грозда: выступающие лопатки, резко обозначенные ребра, тонкие, как палочки, руки. Теперь уже я рассмеялся.

— Чего ржешь, жирный?

— А ты посмотрись в зеркало, — сказал я, — тогда поймешь.

Грозд невольно бросил взгляд в сторону зеркала. Он, видимо, привык к своему виду. Да и большинство ребят выглядело точно так же.

— А что? Нормально, — сказал он.

— Нормально? — Я деланно расхохотался. — Может, и нормально, пока ветра нет.

— А что?

— А то, что стоит ему подуть чуть сильнее, ты на ногах не устоишь — сдует.

Но никто не смеялся моей шутке.

— Тебя в анатомичке можно держать вместо скелета, — не унимался я. — И ты — тоже. И ты… И ты… — Я поочередно указывал пальцем на окружающих ребят. — Ну что, примолкли? Заткнуло вас? Пойдите полюбуйтесь на себя в зеркало.

Ответом мне была презрительная тишина. Ребята молча переодевались. Кто-то будто нечаянно толкнул меня. Одернув майку, я вбежал в спортзал. Там уже ждал нас физкультурник Шульц в элегантном спортивном костюме голубого цвета. На груди у него висел на тонкой цепочке судейский свисток. Я огляделся. В зале было много спортивного инвентаря, о котором я ранее знал только понаслышке: кольца, бревно, конь и шведская стенка. Вслед за мной в зал вбежали и остальные ребята.

— Внимание! — скомандовал учитель физкультуры. — В две шеренги становись! Шагом марш!

Мы зашагали по кругу. Шли все быстрее и быстрее, потом перешли на бег. Скоро я почувствовал, что задыхаюсь, и уже хватал воздух широко раскрытым ртом. Раньше я никогда так быстро не уставал. Но я решил во что бы то ни стало не отставать от остальных и кое-как справлялся.

— Сегодня будем прыгать через коня, — объявил учитель. — Грозд, ты первый.

Я внимательно следил за тем, как Грозд берет разбег, отталкивается, касается руками коня и, описав красивую дугу, опускается за снарядом. Приземлился он на обе ноги, только чуть качнулся.

— Теперь Бубалло… Арский… Старкевич… Шир… Меринг… Ясинский…

Каждый из них без особого труда преодолевал препятствие и более или менее удачно приземлялся на мате. Один только Бубалло запорол прыжок, и ему пришлось повторить его. Наконец Шульц повернулся ко мне:

— Сейчас твоя очередь. Будешь прыгать?

Я молча кивнул, понимая, что все взгляды направлены на меня. Взяв разбег, я оттолкнулся и закрыл глаза. Сильный удар в плечо, боль в спине. В первый момент я не мог разобрать, что происходит, а потом услышал взрыв хохота. Смеялся даже преподаватель физкультуры, который безуспешно пытался удержаться от смеха, прикусив нижнюю губу. Я лежал на паркетном полу, рядом с матом, неуклюже поджав под себя ноги.

— Что случилось? — беспомощно спросил я.

— Ты прыгнул, забыв оттолкнуться, — объяснил Шульц. — Бултыхнулся, как щенок в прорубь.

— Полет кита! — сострил Бубалло.

Все рассмеялись. Я встал. Сейчас я охотнее всего растер бы ушибленные места, но мне не хотелось давать нового повода для насмешек.

— Можно, я еще раз прыгну? — попросил я учителя.

— Нельзя, — коротко возразил он. — Тебе сначала нужно отработать отталкивание, потренироваться в разбеге. Ты уже когда-нибудь прыгал через коня, Лазанек?

— Нет, но я…

— Вот и потренируйся. Погляди, делается это так. — Шульц стал на мат и пружиной взвился вверх, повторил он это несколько раз. — Так что ты потренируйся тут немного, а мы перейдем на бревно отрабатывать равновесие.

Я стал прыгать. Прыгая, я старался не думать о своем падении, о смехе одноклассников, о дрожащей губе Шульца. Отталкивание — прыжок, отталкивание — прыжок, и так, пока совсем не выдохся. Остальные ребята отрабатывали балансирование на бревне, им было не до меня.

И чем только я хуже их? В чем моя вина? Даже здесь, на уроке, я оказался в одиночестве, отделенный от остальных. Да оно и к лучшему — у них опять был бы повод для смеха: я вот отталкиваюсь изо всех сил, но отрываюсь от пола всего на каких-нибудь пару сантиметров.

Урок закончился. Я вздохнул с облегчением и быстро стал в строй. Бодрым маршем мы двинулись сначала в душевую, а потом в раздевалку.

— Не горюй, Жирный, — деланно посочувствовал мне Грозд. — Есть спортсмены и похуже тебя — в детском садике или в хирургической больнице.

— В яслях…

— У инвалидов…

— В доме престарелых…