Толстяк

Кто-то шел по коридору. Легкие крадущиеся шаги. А может, нам только кажется? Может, это игра напряженного воображения? Нервы?

Нет. Шаги приближаются, они все различимее.

Черт побери! Не верю же я в сказочку о духе умершего когда-то монаха. Привидения… только дураки верят в них. И все же… Неприятный холодок пополз по затылку и по спине, постепенно одеревенели конечности.

Звук шагов оборвался где-то рядом. Тихохонько скрипнула ведущая в библиотеку дверца. Я затаил дыхание. Витек с Маем тоже. Воцарилась абсолютная тишина. И внезапно — свет карманного фонарика.

Незнакомец уже находился в библиотеке. Он потихоньку притворил за собой дверь. Бледный лучик карманного фонарика скользнул по книжным полкам, столам и замер на железной дверце. Мужчина направился к ней. Мы разглядели руку, вставляющую в замочную скважину ключ. Легкий скрип. Фонарик дрогнул, и мы на мгновение увидели очертания его фигуры.

Он прошел в открывшийся ход и прикрыл за собой дверцу. Скрежета ключа не последовало. Опять воцарилась тишина.

Мы выждали несколько минут.

— Что будем делать? — услышал я едва различимый шепот Мая.

— Я думаю… — заколебался я. — Я думаю, что нужно пойти за ним.

— Правильно, — сразу же согласился Коваль.

— А если…

Найдя в темноте руку Мая, я тихонько пожал ее.

— Нас трое, а он один, — прошептал я. — Нужно узнать, что он там делает.

На ногах у нас были войлочные тапочки, заблаговременно раздобытые где-то Витеком. Мы бесшумно добрались до железной дверцы. А что, если он все же запер ее изнутри?

Дверца оказалась незапертой. Мы стояли на пороге перед черной бездной, в которой не было ни малейшего проблеска света. Витек двинулся первым, идя ощупью вдоль стены, за ним — Май. Я замыкал шествие. Сердце у меня билось как сумасшедшее, удары его отдавали где-то в горле.

Ступеньки. Двадцать две ступеньки. После них — узкий коридор с шероховатыми стенками. Развилка хода. Куда теперь — вправо или влево?

Вдалеке что-то стукнуло. Звук доносился справа. Идем туда. Крадемся буквально сантиметр за сантиметром. Я различаю поскрипывание протеза Мая. Звук этот кажется мне очень громким, и я боюсь, что он может выдать наше присутствие.

И зачем нам вообще потребовалось забираться сюда? Не проще было бы сразу позвонить в милицию?

Испытание воли?.. Пожалуй, да. Нам очень хочется испытать самих себя, убедиться в том, что мы чего-то стоим. Страх — отвратительное чувство. Однако если его удается преодолеть, то потом уже чувствуешь себя совсем другим человеком. Стоит ради этого пойти на подобное испытание.

Опять какой-то шум, теперь уже намного ближе. Кажется, будто передвигают мебель.

Витек остановился. Мы почти соприкоснулись лицами.

— Ступеньки… Одни ведут вниз, а другие — вверх…

— Попробуем верхние, — ответил я, чуть шевеля губами.

И новый приступ страха. Сердце колотится немилосердно. Идем по ступеням. Семь, десять, четырнадцать… А зачем, собственно, я считаю эти ступеньки? Понятия не имею. Скорее всего, чтобы хоть как-нибудь успокоить себя.

Стоп! Какая-то дверь. Открыть? А что, если мы столкнемся лицом к лицу с незнакомцем?

Витек принимает решение. Он нащупывает ручку, нажимает на нее и осторожно толкает дверь.

Дверь открывается.

Подземная келья темна, но в полу ее виднеется светящееся пятно. Неужели там люк? Мы почти не дышим. Я весь взмок от пота, даже рубашка прилипла к спине.

Небольшое, диаметром в несколько сантиметров отверстие, забранное решеткой. Что-то вроде глазка в тюремной двери. Мы присаживаемся на корточки. Я заглядываю в отверстие.

Там, внизу, — небольшое помещение, слабо освещенное светом свечи. В ее неверном свете я вижу контуры каких-то странных предметов. Глаза легко осваиваются, и я начинаю различать какие-то аппараты, машины, длинные ящики… Монастырская сокровищница? Какая-то картина в позолоченной раме. Рядом еще одна. А в углу их навалена целая куча. Вдруг меня осеняет догадка. Я даже прикусываю губу.

Мужчина что-то настойчиво ищет среди ящиков. Нам видны только его затылок и плечи, да и то не отчетливо. Можно понять, что это человек сухощавый и, кажется, молодой. Значит, не Халас. Но кто же?.. Свеча мигает, свет ее колеблется.

Коваль дает знак возвращаться. Мы торопимся, но обратный путь кажется значительно короче. Вот и лестница. Я отлично запомнил: четырнадцать ступенек, а потом двадцать две. Железная дверца — и мы уже в библиотеке. Даже тьма здесь кажется не такой густой. Витек закрывает дверцу и зажигает карманный фонарик.

— Что будем делать? — спрашиваю я.

Витек молча достает из-за пазухи небольшой ломик. Он, оказывается, захватил его на всякий случай. Коваль продевает лом в ручку железной дверцы, а концы закрепляет между стеной и фрамугой. Теперь изнутри эту дверь не открыть никакими силами.

— Крыса попалась, — слабо улыбаясь, шутит Май. — Западня захлопнулась.

В свете фонаря я вижу, как у него по лбу катятся крупные капли пота. Участие Мая в этой нашей экспедиции можно назвать настоящим героизмом. Я кладу ему руку на плечо. Сердце у меня все еще бешено колотится, а в горле так сухо, что я, кажется, выпил бы целое ведро воды.