Толстушка в самолете

Женщина держит дверь приоткрытой и показывает мне присесть за стол цвета грецкого ореха. Он выглядит дорогим. Скорее всего, это дизайн Herman Miller.

– Меня зовут Риз.

Я пожимаю ее руку. Риз – моя связь с офисом Гарета. Последние несколько недель мы пересылались электронными письмами.

Она опускается в кресло напротив меня:

– Ладно, я знаю, что время мистера Миллера ограничено. У меня есть список вопросов, которые, как я думаю, можно осветить меньше чем за час. И я распечатала свои параметры, если это поможет не опаздывать по графику. – Я пытаюсь передать ей маленькую карточку, но Риз просто улыбается. – Это поможет мистеру Миллеру подобрать для меня платье правильного размера.

Гарет заходит в комнату и коротко кивает Риз. Она встает и уходит, с тихим щелчком закрывая за собой дверь.

– Мое время не настолько ограничено. Предпочитаю сам снимать мерки. И пожалуйста, не называйте меня мистером Миллером.

На его лице снова та очаровательная улыбка, а одет он в потертые джинсы и ковбойские ботинки. Его взлохмаченные темные волосы торчат во все стороны, создавая небрежный силуэт. Пряди парят в воздухе и, кажется, вот-вот упадут.

– Дайте угадаю. Мистер Миллер – ваш отец.

– Да, – соглашается он. – Встаньте прямо и вытяните руки.

Бабушка тысячу раз снимала с меня мерки, и я знаю цифры наизусть, но кажется, я сэкономлю время, потакая ему. Как ни удивительно, мне неловко, когда он измеряет талию, а не бюст. Его рука на мгновение задерживается на моем животе. Это легкое прикосновение. Человек, не наблюдавший за каждым движением Гарета Миллера, скорее всего, и не заметил бы.

Чем краснее я становлюсь, тем комфортнее, как кажется, ему. Я бросаю взгляд на его бицепсы и быстро отворачиваюсь.

Гарет ходит вокруг меня, делая пометки в крошечном блокнотике.

– Вы блондинка. Но не совсем зима. Все дело в ваших глазах, – решает он. – Они голубые.

– Вау. Правду говорят, что вы очень наблюдательный.

Гарет смеется:

– Золотистые вкрапления. Они все и меняют. Вам подойдут теплые тона. Скорее всего, ваши глаза кажутся зелеными, когда вы в зеленом.

Он прав. И мне это не нравится.

– Ладно, – продолжает он, захлопывая блокнот. – Я знаю, что делать.

Он присаживается обратно за стол и достает список вопросов, которые я напечатала на своем новом ноутбуке.

– Хм… Да. Нет. Моя бабушка. В основном на моем ранчо. Ненавижу город. Он меня не вдохновляет. Нет такого понятия, как философия цвета. Цвет – это настроение. Сезон. Темперамент. Без чего не может жить дизайнер? Правильная швея, и это факт. Никогда особо об этом не задумывался, а это, скорее всего, означает, что в данный момент это не актуально.

Я лихорадочно пишу в блокноте.

– Обычно во время интервью я читаю вопросы. Слушаю ответы. Задаю сопутствующие вопросы…

Он не отвечает на вопрос из списка о том, почему самый большой размер созданных им моделей 10-й, в то время как среднестатистическая американская женщина носит размер 12–14-й.

– А вы считаете, что интервью со мной – это что-то обычное в вашей карьере? – Он умудряется оскорблять меня и в то же время оставаться очаровательным.

Знаю, что я попала в неприятности, потому что при каждом вдохе ледяного воздуха кажется, словно я проглотила тысячу мятных «Тик-так».

– Вы очень скромны. – Я пытаюсь заставить себя почувствовать раздражение, которое на самом деле я только имитирую.

– Скромный? Нет. Голодный? Да. Я думал, мы можем устроить поздний завтрак. Должно быть, вы голодны, поскольку я специально попросил их не кормить вас в отеле.

Честно говоря, я не стала никого спрашивать о завтраке. Я всегда обхожусь без этого приема пищи.

– Приятно, что вы обращаетесь со мной, будто я медведь в парке Джеллистоун. Разве вам не нужно готовиться к шоу? – спрашиваю я.

Он снова смеется:

– Это не «Проект Подиум». Мы тут не бегаем, как курицы с отрубленными головами, создавая одежду в тот же день. Мы провели полную репетицию на прошлой неделе. Я в хорошей форме.

Теперь я действительно зла. Может, я многое и не знаю, но разбираюсь в моде. Знаю, как делают одежду и как дизайнеры готовятся к показу.

– Я лишь хотела сказать, что в день показа вы, должно быть, загружены. Не одна же я собиралась взять у вас сегодня интервью.

– Не одна. – Гарет притворяется застенчивым, но безуспешно. – А теперь я вас оскорбил, хотя надеялся на прямо противоположный эффект. Потому что сейчас я мог бы разговаривать с кем угодно. Но хочу говорить с вами. – Мои щеки краснеют, а он продолжает: – Ах, Куки Вонн, какие бы отношения у нас ни были, давайте будем честны друг с другом, ладно? Мы оба знаем, что в этом списке стоит лишь один вопрос, который вы действительно хотите задать. И только его вам и нужно задать, поскольку мне кажется, что вы хорошо понимаете меня. Стану ли я делать капсульную коллекцию для размера плюс? Ну давайте, попробуйте убедить меня.