Толстушка в самолете

– Неправда. – Мой желудок делает сальто, но я одариваю его своей фальшивой улыбочкой. – Большинство аварий происходят во время взлета или приземления, и уровень выживаемости примерно 56 процентов. В первом классе мы рискуем больше всего, поскольку самые безопасные места в хвостовой части самолета. Но раз вы не прочь умереть, я просто проползу по вам в случае такой ситуации. А вы сможете стать одним из 44 процентов невыживших.

– Ну, умру счастливым человеком, – говорит он, осматривая меня. – И сделайте мне одолжение, Куки, произнесите речь на моих похоронах. Позаботьтесь, чтобы все узнали, что я создал этот свитер и дал ему жизнь, чтобы он мог так прекрасно смотреться на вас. – Он показывает на гладкий кашемир. Его украшают хаотично расположенные группки из восьми черешен. Комбинация качества и причуды. Авторский стиль Гарета Миллера.

Конечно же он заметил свитер. Я вздыхаю.

– Я сказал, что являюсь дизайнером этого свитера. Вас это не впечатляет?

Я киваю и надеюсь, что он займется чем-то другим и перестанет смотреть на меня. Он это делает, потому что:

a) я похожа на маму, и он пытается понять, почему я выгляжу знакомо;

b) по моему лицу размазалась тушь или листик застрял в волосах;

c) другая причина, от которой меня бросает в жар.

Из-за двух вариантов не стоит заводиться. Я напоминаю себе, что не хочу хотеть понравиться кому-то вроде Гарета Миллера. И в любом случае я потратила многие часы на составление списка дотошных вопросов для интервью. Нельзя, чтобы этот долгожданный момент испортили четыре часа добродушной болтовни. Я пытаюсь надеть наушники до того, как он успеет что-либо добавить.

– Знаете, вы кого-то мне очень напоминаете, – говорит мужчина. Он наклоняет голову и добавляет: – Похоже на подкат, причем плохой. Но не могу избавиться от чувства, что где-то вас видел.

К нам подходит стюардесса первого класса.

– Хотите что-то из напитков до взлета? – спрашивает она. Ее взгляд мечется между мной и Гаретом, и на лице расплывается улыбка. – В моем салоне сидит много красивых людей, но вы двое просто великолепны.

Я к такому не привыкла. К комплиментам и вниманию. Мой желудок выделяет слишком много кислоты. Уверена, к тридцати годам я заработаю язву.

– Мне бокал белого вина, пожалуйста, – говорит Гарет.

– А мне просто стакан диетической колы, – прошу я женщину.

Я встречаюсь взглядом с мужчиной в костюме морского цвета из Men’s Wearhouse, сидящем через проход от меня. Он улыбается мне.

А я могу думать лишь о том, что ему не стоит носить полосатый галстук с полосатой рубашкой.

Я отворачиваюсь к окну и наблюдаю, как работники грузят багаж в другой самолет в нескольких воротах от нас. В последний мой полет в самолёте этот парень не стал бы даже глазами со мной встречаться. Он бы молился, чтобы не пришлось сесть рядом со мной.

В салоне включается кондиционер, и я улавливаю аромат одеколона Гарета Миллера. Нечестно, что он выглядит и пахнет так хорошо.

Оказавшись в ловушке его привлекательности и «очарования», исходящего от него, подобно нежеланной инфекции, я устроилась на сиденье и молюсь, чтобы добраться до Нью-Йорка и не убить его.

Толстая Два дня до NutriNation (два кресла довозят меня до Нью-Йорка)

Вот почему люди толстые. Сбрасывать вес сложно. Весьма, чертовски сложно.

Два арахисовых пирожных равняются сорока пяти минутам на тренажере. Так что наслаждайтесь. И начинайте бегать, пока не свихнетесь.

Давайте представим, что вы выкуриваете по две пачки в день. Вам надоело задыхаться, забираясь вверх по лестнице, и реклама, где парень чистит дыру в горле, начинает действовать на вас. Так что произойдет?

Вы можете выбрать любую из тысячи бесплатных горячих линий. Прекратить курить вам помогут пастилки, ингаляторы и пластыри. Если у вас неплохая медицинская страховка, врач может подсадить вас на «Чантикс»2.

Нужно сбросить вес?

Вы сами по себе. А большая часть мира работает против вас.

Рекламу еды по телевизору крутят круглосуточно. Они заставляют вас смотреть на бурлящую в масле золотистую картошку фри, пока вы пытаетесь потерять калории шоколадного батончика. Стереотипное свидание состоит из ужина и просмотра фильма. Все вечеринки и отпуска заканчиваются тортом или пирогом.

Я наконец приземляюсь в Нью-Йорке чуть раньше 10 часов вечера. Я уже на один шаг ближе к встрече с Гаретом Миллером и Лашапелем. Ожидая автобус из аэропорта, я звоню Томми. Его мероприятия, посвященные Лего, могут длиться вечность, и у него куча свободного времени. Он поднимает трубку после первого же гудка. Мы обсуждаем самолет.

– Мне правда кажется, что ты все упрощаешь, – говорит он. – Люди толстеют не из-за пирожных с арахисовым маслом.

– Да, – соглашаюсь я. – Потому что, если бы это было так, можно было бы загрузить их в ракету и отправить на Луну.

Томми продолжает говорить, словно бы и не слышал меня: