Толсты́е: безвестные и знаменитые

«В Ясной читали вслух "Дворянское гнездо", встречающиеся там несколько раз подробные биографии героев и их отцов и дедов навели меня на мысль о том, что импрессионисты правы, говоря, что надо передавать только своё впечатление и что такие тургеневские биографии грешат против искусства тем, что художник говорит о том, что знает, а не о том, что он видел. Импрессионизм уничтожил это, и это важный шаг в искусстве. Как в живописи нельзя вырисовывать всякую ресницу, хотя знаешь, что она есть, так и в литературе незачем описывать каждое лицо, его жизнь, его родственников и т. д. Сказанная характерная для него фраза гораздо ярче даст понятие о нем, чем все эти описания».

Справедливости ради следует признать, что в романе «Война и мир» тоже можно обнаружить множество необязательных подробностей – в описании внешности, убранства комнат и т.п. Вряд ли все приведённые автором детали могли прибавить что-то весьма существенное к образу героя, и художник-импрессионист наверняка опустил бы это за ненадобностью. Так что упрёк Татьяны Львовны в адрес Тургенева можно переадресовать её отцу. Неужто дочь разочаровалась не только в его проповедях, но и в произведениях признанного классика?

А ведь прежде Татьяна Львовна почти во всём равнялась на отца:

«Папá сегодня сказал хорошую вещь (это совсем некстати, но напишу, чтобы не забыть): что если бы люди перестали судить и наказывать, то все усилия, которые теперь тратятся на это, употребились бы на то, чтобы нравственно воздействовать на людей, и, наверное, это было бы успешнее. Разумеется, это справедливо: разве наказания могут исправить человека? Мне так ясно, что это невозможно, что я удивляюсь тем, которые этого не видят».

Странно, что ни Лев Толстой, ни его дочь так и не смогли понять, в чём смысл наказания: потенциальный преступник должен задуматься о том, что ему грозит в том случае, если он нарушит закон. Это один из самых эффективных способов воздействия на людей – ничего лучше так и не придумали. Однако влияние отца настолько велико, что дочь не смеет сомневаться в справедливости его суждений, только иногда невольно признаётся в том, что не имеет собственного мнения:

«Учение мне набило такую оскомину, которая скоро не пройдёт и которая сделала то, что, отдыхая от неё, я совершенно отвыкла сосредоточиваться и работать умом».

Скорее всего, дело не только в усталости от учения. Причина проще – постоянные наставления отучили Татьяну делать выводы самостоятельно.

Осенью 1891 года, когда в Поволжье начался голод, Евгений Иванович Попов сообщил в письме о том, что, по мнению голодающих, «хлеба много, но весь заперт у купцов», которые надеются продать его позже со значительной выгодой. Странно, что это письмо не вызвало у Татьяны Львовны ненависти к тем купцам – она же мечтала «жить для других», а тут столь явная несправедливость, граничащая с преступлением. Конечно, и отец, и Татьяна, и брат Лёва в меру сил помогали голодающим, однако они не способны были что-то в корне изменить. Поэтому в воспоминаниях Татьяны возникает трагический мотив:

«В ранней молодости чувствуешь себя всесильной и в своей гордой самонадеянности не хочешь ничьих советов и указаний, хочешь всё решить самостоятельно. Не хочется верить в то, что человеческий разум ограничен, а в конце концов упираешься в непроходимую стену и приходишь в отчаяние, ищешь, не веря в то, чтобы не было ответов на поставленные вопросы… А когда убеждаешься в этом, теряешь всякую охоту продолжать эту нелепую жизнь, смысла которой не видишь. Приходит мысль о самоубийстве».

Что толку от «набившего оскомину учения», если потеряна вера в возможности человеческого разума? А началось всё с того, что сам Лев Николаевич, глава большого семейства, усомнился в правильности избранного им пути. Успешный писатель, владелец поместий, учитель и наставник для своих детей решил изменить собственную жизнь – отказаться от владения землёй, «раздать всё состояние и идти крестьянствовать». А что же дети – им-то как жить? Татьяна Львовна пишет в своих воспоминаниях, что «дети, видя, что отец перестал ими руководить, вышли из повиновения». Видимо, этим обстоятельством можно объяснить то, как неудачно сложилась жизнь у Лёвы и Ильи. Напротив, Татьяна попыталась встать на сторону отца, после дележа собственности с энтузиазмом взялась за управление своим хозяйством – отдала мужикам пахотную землю и леса:

«Но вскоре они [крестьяне] увидали, что я не только не требую с них денег, но даже не контролирую их взносов. Когда они в этом убедились, они перестали платить арендную плату и стали пользоваться землёй даром. Некоторые крестьяне стали даже спекулировать землёй, получая её даром и сдавая соседям за плату. Ко мне стали поступать жалобы, сплетни, доносы».