Тольтекское искусство жизни и смерти: история одного открытия

– Я и говорю. Ты еще ничего не умела. Ребенок с ребенком. Если бы тебе не приспичило выйти за этого болвана…

– Вот! Вот оно! Я дура, я тупица, и больше ничего.

– Девочка моя дорогая, – проникновенно сказал он, стараясь смягчить послание и избежать лжи. – Теперь ты уже мать тринадцати детей. У тебя много внуков и правнуков. Ты мудрая целительница, ты творишь чудеса.

Он помолчал, дожидаясь, пока она снова улыбнется. И улыбка наконец заиграла на ее губах, хотя по глазам было видно, что эмоции еще не отпустили ее.

– Давай продолжим, – сказал он. – Покажи мне, как ты будешь возвращать к жизни этого человека, достойного восхищения.

– По правде сказать, я чувствую себя такой же молоденькой дурочкой – как тогда, когда удрала от малышки, а она кричала вовсю. – Сарита вытерла слезу и прокашлялась. – Я глупо себя веду, да, отец? Совсем одержимой стала, ума лишилась? Но я не могу его потерять.

– Ты не потеряешь его, дитя мое. Отправимся дальше и будем помнить, что страх делает нас глухими к истине. – Он стряхнул утреннюю росу с лацкана пиджака и поправил галстук. – Где же эта женщина?

– Женщина. – При мысли о Лале в ней опять взыграли эмоции. – Почему она является в виде женщины?

– Ты о чем?

– Женщина, серпент, сирена, змея. Чем женщины заслужили этот позор?

– Ах вот в чем дело. – Дон Леонардо посмотрел дочери в глаза и вздохнул. – Они его не заслужили. В человеческом видении есть мужчины и есть женщины. Есть она, и есть он. Кто рассказывает историю этого видения – он или она?

– Он, надо полагать.

– Вот именно, он. Женщинам так часто отказывали в доступе к знаниям, поэтому они завидовали мужчинам, у которых этот доступ был всегда, не правда ли? Разве не логично, что знания предстают в виде красивой женщины, так, чтобы ей можно было позавидовать?

– Совсем не логично.

– Не секрет, что мужчины жаждут знаний, и страсть эта неутолима. Поэтому знания часто изображают в облике женщины – столь желанной, что ее нужно добиваться, завоевывать.

– Да ладно тебе, отец.

– После того как детей отнимают от груди, их кормят знаниями, воспитывают через них, делают знания главным ориентиром. И поэтому что удивительного в том, что знания представляют в виде полногрудой дамы, матери, тигрицы, у которой можно найти защиту? Это поэтично! Как и всякой девушке, знаниям суждено потерять свою невинность. Как и любая женщина, они играют в прятки с истиной. – Старик посмотрел на Сариту блестящими глазами. – Продолжать?

– А почему змея?

– Это самое поэтичное сравнение! Знания не открывают нам истину. Женщина всегда была хранительницей этого царства – мудрости. Она обладала тайным зрением, а как знает каждый, истину может видеть Пернатый Змей.

– Получается, женщина олицетворяет сразу и робкое знание, и мудрость, так что ли?

– Я – мужчина. Для меня женщина олицетворяет все, что необходимо для моего существования.

– Отец, ты – мужчина, который пытается разобраться в символах, но совсем в них запутался!

– Он человек могучего ума, – присоединился к их разговору еще один голос. – Символы – это спасение человечества.

Рыжеволосая вышла из тумана. Вид у нее был посвежевший, она готова была продолжить поиски.

– Вернулась, значит, La Pomposa[32], – вздохнула Сарита. – К твоему сведению, без тебя тут все шло очень хорошо.

– Прошу называть меня La Diosa. – Лала огляделась. – Я бы не сказала, что все так уж хорошо. Вы застряли неизвестно где. – О том, что самой ей гораздо хуже, что она в полном отчаянии, она предпочла умолчать. – Вы заблудились в тумане.

– Выражаясь символически? – съязвил Леонардо.

– Символы служат человечеству, они помогают ему, – нараспев произнесла рыжеволосая. Слова – они как вода, как воздух, как… сильная женщина.

– Как вода и как воздух, они могут быть отравлены, – сказал Леонардо. – А как сильная женщина, могут злоупотреблять своей силой.

– Прошу вас, – вмешалась Сарита, которой не терпелось снова двинуться в путь, – уймитесь, оба.

* * *

Сарита подняла сумку и пошла, шаркая тапками по ухабистой поверхности, – кажется, это был асфальт шоссе. Согласно чьему-то загадочному намерению они оказались в следующем пункте назначения.

Зловеще стелился рассеивающийся туман, всюду мигали красные огни. Перед ними был пустой участок шоссе. Ночь уступала рассвету. В одну сторону движение было перекрыто, чтобы облегчить спецтранспорту доступ к месту аварии. Тут была полиция со своими автомобилями, их фары освещали искореженную машину. Сарита остановилась как вкопанная.

– Нет, только не это. – Перед ней разворачивалось воспоминание, которого она страшилась больше всего. – А нам обязательно возвращаться? Почему мы просто не идем по времени?

– Ха-ха! – Леонардо похлопал в ладоши. – Что значит «по времени», голубушка? Время можно по-разному проживать. Бывает, как говорил мой отец, время-хлопушка, когда все события взрывом рассыпаются из настоящего мгновения. Потом есть обычное время, как его воспринимают люди, – вереница событий, следующих друг за другом в предсказуемом порядке, так, как их запечатлевает память человека. Еще есть…