Тольтекское искусство жизни и смерти: история одного открытия

– Есть только то время, которое знают люди, – сказала рыжеволосая. – Знания доказывают, что это так.

– Время – это отчаянная уловка растерянных умов, – сказал Леонардо, залихватски взглянул на Лалу и подмигнул, но она снова повернулась к Сарите.

– Разве ты не собиралась просмотреть это воспоминание? – спросила она. – Тебе ведь нужны были события, которые сделали Мигеля тем, кто он есть, а это, по-моему, как раз такой случай. Хотя сейчас, глядя на все это, я не понимаю, почему это так. – Она рассматривала место происшествия и качала головой. Машина превратилась в бесформенную груду исковерканного, мятого металла. – Он чуть не умер – как это может помочь сформировать характер человека?

– Видишь, Сарита, оказывается, есть кое-кто и поглупее тебя! – с нескрываемым удовольствием воскликнул Леонардо.

– Отец, где он? – крикнула Сарита, вглядываясь в место катастрофы. – Он же остался жив в ту ночь, почему же его не…

– Сарита, его, конечно же, увезли в больницу.

– Но если его здесь нет, чему нас учит эта сцена?

– Чему учит? – усмехнулась Лала. – Ну, например, тому, что надо обращать внимание на знаки. Соблюдать ограничения скорости. Следовать правилам. Уважать письменное слово.

– Правила? Слова? Ты думаешь, ему тут было до них?

Пожилой господин стоял рядом с ней, выдыхая в зябкий ночной воздух облачка пара.

– Теперь вы видите, что ему не было никакого дела до порядка, – спокойно ответила она.

– Я теперь вижу, что ему в тот момент не было дела до своей жизни, – сказал Леонардо.

– А я теперь вижу, что ему тогда приоткрылась тайна. – По голосу Сариты было ясно, что до нее начинает что-то доходить. Она все не могла согреться и, дрожа, перекинула шаль через шею. – Он понял тогда, кем он не является. Здесь у него появилась настоящая цель. Старые цели привели его к этому мигу. Пусть ему понадобилось еще несколько лет, но после этого он нашел свой путь обратно ко мне. Он услышал, что его зовет истина. У него появились вопросы, он стал сомневаться. У него начался роман с тайной – вот здесь. Все это началось той ночью.

Лала скептически прищурилась:

– Роман? Здесь у него могла бы начаться любовная связь с трезвостью – чудесная пара могла бы получиться.

Дон Леонардо рассмеялся:

– В видении человечества, в этой вечеринке пьяных кутил, он пока остается трезвым.

Он снова засмеялся и обнял Сариту, которая все смотрела на то, что осталось от машины. Понимая, что ей нелегко быть свидетельницей уже второго несчастья, он хотел согреть и подбодрить ее.

И ему это удалось – она почувствовала себя сильнее и увереннее. Она наконец стала осознавать важность этого путешествия, превосходившую те цели и ожидания, которые были у нее вначале. Дело было не только в том, чтобы спасти ее умирающего сына. Она наконец видела сына таким, каким он был и вскоре будет. Она признала в нем наследника рода, от которого происходили великие воины Благородного Орла и древний ацтекский народ тольтеков. Он был вестником воодушевления в бездуховном видении. Он нес факел, зажженный раньше, чем в Мексике загорелся первый костер, и от его пламени зажгутся повсюду будущие огни.

* * *

Незадолго до автомобильной катастрофы, в которой я чуть не погиб, вся наша семья собралась на большой семейный ужин. Это была обычная встреча родных – тут были все мои братья, их жены и дети, мои родители, двоюродные братья и сестры, дяди и тети. Стол, как всегда в таких случаях, ломился от яств, царил беспорядок, дети шумно играли, а взрослые смеялись глупым шуткам и бесконечным историям из детства. Мне было очень хорошо, я хвастался перед всеми недавно родившимся ребенком и весело поддразнивал жену.

Однако весь вечер я не мог избавиться от чувства, что все вместе мы собрались в последний раз. Семья значила для меня очень много, и от мысли, что я могу никогда больше не увидеть своих родных, мне было не по себе. Что-то заставляло меня быть к ним всем в этот раз особенно внимательным – говорить с каждым отдельно, участливо слушать, в то же время бдительно охраняя сон моего малыша, которого я держал на руках. Меня наполняла любовь к близким, и думать о том, что мы, быть может, скоро потеряем друг друга, было неимоверно тяжело.

Я выжил после аварии, но ее вторжение в мое существование сильно изменило меня самого и все мои представления. По многим причинам я считаю, что это событие перевернуло мою жизнь. В то время я уже был мужем и отцом. Был уже зачат наш второй ребенок, хотя ни я, ни Мария этого еще не знали. Я учился на последнем курсе медицинского института в Мехико, при любой возможности был не прочь отдохнуть, повеселиться и часто бывал на разных вечеринках. В те дни я любил выпить и пировал, забывая об ответственности, которая на мне лежала.