Том 1

Пожалуй, такие вот «звездные мгновения», радость творчества, дружба с Лопатиным и украшают жизнь Васильева, признанного художника, человека в общепринятом смысле слова преуспевающего и процветающего. Но подлинно счастливых героев в этом романе нет. Счастье — в поиске его, оно как истина, к которой извечно устремлено человечество. Вопрос в том, где и что ищет человек. Глубоко несчастлив и тяжко наказан Рамзин — до дна испивает горькую чашу тот, кому отказывает в милосердии родная мать. Но не слишком радостна и жизнь Васильева, заглянувшего в глаза правде своих отношений с близкими, преисполнившегося тоской вины перед ними, может быть, и невольной, ощущением утраты того, чем он привычно существовал долгие годы. И все же он, жаждущий людской близости, ищущий истину в той любви, которую следует понимать как чувство возвышающее нас, заставляющее тревожиться о ближнем, страдать страданиями других людей, крепить сознание личной ответственности за все, что происходит вокруг, — он, Васильев, в преодолении своих страданий, в ощущении себя частью целого несет ту самую необходимую совестливость, человечность, в которой, в понимании Бондарева, только и есть залог будущего.

И здесь, в «Выборе», пройдя через вопросы, которых не может не задавать себе современный человек, в этом самом бесстрашном своем произведении, подобно «Берегу» обращенному к тревогам не только своего народа, но к заботам общечеловеческим, Бондарев остается художником, верящим в человека, в его разум и чувство, как в единственную ценность на земле. Не по-юношески, не от физической легкости несущего одну радость тела и необремененности души сомнением, а от зрелого, трудным опытом жизни полученного знания о человеке укрепляется эта вера писателя.

Бондарев привержен герою, которому «надобно мысль разрешить», у которого «душа болит», кто жаждет гармонии и потрясенно воспринимает все диссонансы действительности. Человек для него «такая же тайна, как мироздание». В попытке ее постижения писатель становится тем живописцем мысли и чувства, ищущим все новые формы познания человека, каким мы его видим сегодня. «Кто ищет — вынужден блуждать», — говорит Гете в «Фаусте». Одним из наиболее излюбленных способов «блужданий» в мире человеческих чувствований и разума стал для Бондарева последнего десятилетия цикл миниатюр «Мгновения» — произведение принципиально нового жанра.

Когда со второй половины 70-х годов в периодике начали появляться сюжеты, объединенные названием «Страницы из записной книжки», — этюды, наброски, эскизы, небольшие рассказы, — первой мыслью было: не стоят ли за ними перспективы будущего обширного повествования? Не контуры ли это новых образов следующего романа Бондарева, не «заготовки» ли к нему? Но после опубликования в разное время нескольких десятков «микросюжетов» стало ясно, что перед нами совершенно самостоятельный цикл, по структурной многосложности и некоторым другим признакам генетически более всего связанный с «Дневником писателя» Достоевского.

Вникая в своеобразное обаяние «Мгновений», мы не только прикасаемся к миру раздумий и чувствований яркой художественной личности, мы находим созвучия собственным душевным заботам, проникаемся пониманием интеллектуальной насыщенности нашего времени. В «Береге» и «Выборе» главные герои, глазами которых мы видим окружающее, — писатель и художник. Так Бондарев приближает нас к себе, к своему восприятию жизни. «Мгновения» делают это приближение максимальным. Бондарев «допускает» читателя к сокровенным глубинам своего внутреннего мира, и это позволяет понять значительность места и долга писателя в современности, всё возрастающие обязанности искусства. Беспощадная душевная распахнутость многих страниц «Мгновений» («Отец», «Быки», «Свет в окне») помогает воспринять драму мужественного поединка художника с жизнью. Осознавая, что «реальная действительность выше даже самой неограниченной гениальной фантазии», что «жизнь неизмерима воображением» и «творчество человека никогда не достигает исчерпывающей красоты или всей безобразности многоликой и многогранной реальности», писатель выходит навстречу миру, испытывая себя в усилиях присоединить добываемую лично им истину к многогранности Жизни.