Том 1

Элиза. Это верно: причудники скоро надоедают, с большинством из них при второй встрече уже скучно. Да, кстати о причудниках: помоги мне избавиться от твоего несносного маркиза! Неужели я должна весь век с ним возиться и терпеть его вечное паясничанье?

Урания. Но такой язык нынче в моде! Шутки ради так говорят даже при дворе.

Элиза. Не поздравляю тех, кто так говорит, — они сами устают от этого непонятного жаргона. Чудесное занятие — сыпать в Лувре избитыми каламбурами, подобранными в рыночной грязи, где-нибудь на площади Мобер! Шуточки, как раз подходящие для придворных! Подумай, как это остроумно: «Сударыня! Вы до того восхитительны, что вас следует привлечь к суду: вы похитили целый воз сердец». Ах, как изящно, как тонко! Изобретатель подобной игры слов может по праву гордиться.

Урания. Да никто и не выдает это за остроумие. Большинство тех, кто так изъясняется, сами знают, насколько это нелепо.

Элиза. Тем хуже для них, если они нарочно стараются говорить глупости, если они умышленно прибегают к плоским шуткам. Тогда это уж совсем непростительно. Будь я судьей, я бы придумала наказание для этих паяцев.

Урания. Оставим этот разговор — он тебя волнует. Скажи лучше, почему это Дорант так опаздывает? Ведь мы его пригласили к ужину.

Элиза. Может быть, он забыл…

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Галопен.

Галопен. Сударыня! К вам госпожа Климена.

Урания. Боже мой! Вот еще не хватало!

Элиза. Ты жаловалась на одиночество — небо тебя и карает!

Урания. Пусть скажут, что меня нет дома!

Галопен. Ей уже сказали, что вы дома.

Урания. Какой дурак это сказал?

Галопен. Я, сударыня!

Урания. Вот я тебя, болван! Ты у меня будешь знать, как отвечать за свою госпожу!

Галопен. Я пойду скажу, сударыня, что вы уходите.

Урания. Стой, скотина! Сделал глупость, так уж теперь пусть войдет.

Галопен. А они еще на улице с кем-то разговаривают.

Урания. Ах, кузина, если б ты знала, как мне досадно!

Элиза. Да, эта особа может досадить. Она всегда была мне ужасно противна. Не в обиду ей будь сказано, это глупое животное, которое еще смеет рассуждать.

Урания. Не слишком ли сильное выражение?

Элиза. Нет-нет, она его заслужила, и, если уж на то пошло, так это еще слишком слабо сказано. Кого еще с большим основанием можно назвать жеманницей в самом худшем значении этого слова, как не ее?

Урания. Однако она открещивается от этого прозвища.

Элиза. Пусть открещивается сколько ей угодно, это не меняет дела. Она жеманница с головы до ног, всем кривлякам кривляка. Можно подумать, что тело у нее развинчено: бедра, плечи, голова словно на пружинах. Говорит она деланно томным голосом, нарочито наивным тоном, делает ртом гримасы, чтобы он казался меньше, а глаза таращит, чтобы они казались больше.

Урания. Тише! Она может услышать…

Элиза. Нет-нет, она еще не поднимается по лестнице. Мне навсегда запомнился один вечер. Она много слышала о Дамоне, о его игре, и ей захотелось с ним повидаться. Ты знаешь, что это за человек, до чего он несловоохотлив. Она его пригласила на ужин, думала, что он будет душой общества, пригласила «на него» человек пять гостей, и какой же у него в этот вечер был дурацкий вид! Гости пялили на него глаза, как на диво. Они думали, что он будет смешить общество остротами, что из уст его исходят только какие-то необыкновенные слова, что он на все будет отвечать экспромтами, пить попросит, так и то с каламбуром. А он за весь вечер не проронил ни слова. Хозяйка была так же им недовольна, как я недовольна ею.

Урания. Перестань! Я пойду ей навстречу.

Элиза. Я вот что еще хотела сказать: хорошо бы выдать ее замуж за маркиза, про которого мы только что говорили. Чудесная была бы парочка — жеманница и паяц!

Урания. Да будет тебе! Она идет сюда.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же и Климена.

Урания. Хотя время позднее…

Климена. Ах, милочка, умоляю вас, прикажите подать мне стул!

Урания. Кресло! Живо!

Климена. О боже!

Урания. Что случилось?

Климена. Я больше не могу.

Урания. Что с вами?

Климена. Сердце!

Урания. Сердечный припадок?

Климена. Нет.

Урания. Не расшнуровать ли вас?

Климена. О нет! Ах!

Урания. Что же у вас болит? И давно ли?

Климена. Больше трех часов. Это со мной случилось в Пале-Рояле.

Урания. Как так?

Климена. В наказание за мои грехи я смотрела эту чудовищную мешанину, именуемую Уроком женам. Меня до сих пор тошнит — боюсь, как бы это состояние еще недели две не продлилось.

Элиза. Бывают же такие неожиданные заболевания!

Урания. Быть может, мы с кузиной иначе устроены, но мы третьего дня смотрели эту пьесу и обе вернулись здоровые.

Климена. Как? Вы видели эту пьесу?

Урания. Да, и высидели до конца.

Климена. И вас не схватили судороги, милочка?