Том 1. Произведения 1926-1937

— «…Разговор Душис Собою можно понимать и как внутреннее раздвоение души, и как ужо наметившееся, но еще не совершившееся разделение трех функций сознания — обозначателя, обозначаемого и обозначающего, и как тоже только еще возможное разделение Я на Я и Я САМ. Я САМ — уже по Я, а объект мысли о себе самом. Противоположение Я — Я САМ есть и в других вещах Введенского (указывается характерное начало № 26. — М. М.)…» ( Я. С. Друскин).Нечто подобное — в последующем монологе КУМИРОВ — мы есть мы… / вы естьвы… — завершающемся выяснением проблемы их собственного значения: …верно значим / лечь иль жечь?(здесь же, ниже); возможны параллели с научно-культурологическим мифотворчеством века («Я и Оно» Фрейда, «Я и Ты» Мартина Бубера). Заметим, кстати, что в слове КУМИРанаграмматически зашифровано, как это очевидно на Четырех описаний(№ 23); ср. также № 5 и примеч.), значение умирания.

— …шли из Луги в Петроград… — Еще одно упоминание, наряду с самим Петроградом, близлежащего города с его традиционным значением провинции, захолустья. Ср. у Ахматовой: «…Между помнить и вспомнить, други, / расстояние как от Луги / до страны атласных баут» (т. е. до Венеции)… («Поэма без героя»: Решка).

…вскричал воротясь / с того постороннего света… — Следует отметить, что здесь более ясно выражена наметившаяся уже ранее (ср. № 3 и примеч. к №№ 11 и 19) и развитая в поэме Кругом возможно Бог(№ 19) в ряде следующих произведений «двухступенчатая эсхатологическая ситуация»: которые мертвые / которые нет(ниже) равно потопляются с «окончательным наступлением» Бога. Такая иерархия, связанная с апокалиптическими мотивами, служила темой одного из утерянных сочинений Введенского (см. № 109),

—  …я был там. Я буду / я тут и я там… — Т. е. здесь и на том постороннем свете?Ср. заключительный ВОПРОС: мы где?

— …речка течёт / два часа смерти… — По поводу соположения этих двух мотивов, см. примеч. к №№ 7, 8 и 23.

— …а Богу почёт… — Несомненно, сниженный бытовизмом вариант формулы Богу слава. — Ср. примеч. к № 12.

—  …здесь окончательно / Бог наступил… — Ср. несколько выше, а также вступительные замечания Я. С. Друскина к № 19.

15. Битва^*

Беловой автограф. Датируется 1930 г. по месту в перечне в записной книжек (№ 18) Хармса.

Очевидная описка в стихе 66: и едва открыв глазок.

«Действующие лица: Неизвестно кто, Человек, Малютка вина(последнее слово — не родительный падеж, а именительный), Ангел.Начинает и кончает это стихотворение Неизвестно кто…это действительно неизвестно кто, может, это тот же, кто дальше назвав Человеком,во сознающий свою внутреннюю раздвоенность, поэтому он и говорит о себе „мы“. И последняя строка может быть относится уже к читателю: В каждому на нас…» ( Я. С. Друскин).

…я думаю темя / проносится час / с минутами теми/ на яблоке мчась… — Слово темяочевидным образом замещает здесь контекстуально ожидаемое время. — Ср. примеч. к № 2 (с. 57).

—  …летают болтают / большие орлы… — Ср. № 19 (С. 152) и примеч. к № 2 (с. 57).

—  …воюю со свечкой… — См. примеч. к № 2, с. 47.

—  …мы уносимся как боги / к окончательной звезде… — В связи с мотивом окончательности, см. примеч. к № 14.

—  …не жилец… жрец… птенец… наконец…. — См. примеч к №№ 5, 7, 19 и 28.

—  …дней тарелку озираю… — « Дней тарелка— дни жизни. В Кругом возможно Бог — тарелка добра и зла. — по-видимому, древо познания добра и зла. Не случайно, мне кажется, тарелка дней жизни и тарелка добра и зла:соединяются жизнь в грехопадение, а может и так: по Кьеркегору, время начинается с грехопадения, то есть с вкушения плодов древа познания добра и зла. Последнюю строку можно соединить со зловещей болью. Это пояснение я ни в коем случае не считаю объяснением „звезды бессмыслицы“, которая здесь есть, она останется необъясненной и непонятой. Это только совет: хочешь, думай так, а не хочешь, думай иначе или вообще не думай, что может быть самое правильное» ( Я. С. Друскин).Сходное употребление мотива «тарелки» см. также в №№ 5, 13 и 19 (с. 137).