Том 1. Произведения 1926-1937

Мотив возносящихся на небо цветов с их мистической par excellence символикой, связанной с архетипическим растительным мифом, определяемым ключевыми моментами умирания явоскресения, вообще чрезвычайно знаменателен в прологе поэмы, посвященной исключительно теме смерти в посмертной жизни: Какая может быть другая тема, / чем смерти вечная система.Укажем также на моделирование цветами мира и космоса в японском искусстве составления букетов икэбана. Мотивы вознесения присутствуют и в более ранней поэзии Введенского, — ср. концовку № 3 (после монолога умершего): …над всем возносится поток / под всем возносится востокили № 5: …а достану чистоту / поднимусь на высоту / вёрст на тридцать в небо вверх… — От цветов в начале поэмы с их символическим значением «земных звёзд» (ср. № 10 и примеч.: очевидно, музыкант Прокофьевпосещал звезды, которые он называет желтеющими цветочками, также возносясь, — хотя бы мысленно), — протягивается нить к звезде бессмыслицы в ее заключительных строках. Окаймляющим является и мотив полета, — ср.: Полет орла струился над рекой / Держал орел икону… / На ней был Богв эпилоге; там же: Крылом озябшим плещет вера… /…Воробей летит из револьвера…Вознесению цветов на небо в прологе здесь противополагается, однако, предстоящее падение орла в океан или в речку, т. е. в воду (связанную у Введенского с темой времени, — см. ниже, примеч. к с. 149). Мотив полета вообще является в поэме одним из постоянных, — ср., напр., баснословный полет летающей девушки(ср. № 8 и примеч.), полет проносящихся на тучах таинственных вещей, летающий жрец, полет зеркала, стула и др., а также мотив вознесения в стихе ты как Енох на небо взятый.

—  Земля осталась подчиненнаясвоей горькой судьбе, — См. примеч. к № 23.

— А я… всё бьюсь… / чтоб не сгореть, — С первых же строк поэмы задается мотив, реализованный в конце ее как огненное превращение. Существенно, что уже здесь мотив этот находится в соположении с мотивом казни, несущей герою «первую смерть» (см. ниже). Далее мы поочередно встречаемся на протяжении поэмы с мотивами дыма, зажигаемых канделябров, играющего между волос огонька, пылающего наивна, пламени, вплоть до мира, накаляемого Богомв копне поэмы.

…гляжу на минуту гневно… иногда еще Бога молю, — Можно сказать, что три основные темы творчества Введенского вводятся в поэме в порядке: смерть, время, Бог и далее постоянно чередуются. Постановка проблемы времени, эксплицированная в строке Да знаешь ли ты что значит время?),разрешается лить в заключительных стихах поэмы: Вбегает мертвый господин / и молча удаляет время.

—  На стуле моя голова / лежит… /…голову отклею… — Отметим введение здесь мотива безголовости, реализуемого далее, в сцене казни. Мотив этот, фигурирующий во многих произведениях Введенского, вообще характерен, наряду с мотивами головы, набитой трухой, опилками и т. д., для искусства XX века, культивирующего (начиная от «Петрушки» Стравинского) тему людей-кукол, механических, «полых» людей и т. п. (ср. в этой связи балаганное решение сцены казни).

—  Стаканы мои наполняются пением… — В ст-нии Две птички, горе, лев и ночь(№ 9) стакан наполняется непредвиденным молчаньем.

—  …в окошко я вижу морскую пену. — Значение мотивов моря и морской пены, заданных в начале поэмы и через нее проходящих (ср., напр., Когда ревел морской прибой, вставал высокий вал…; Здравствуй море… волны… челны… с угрюмой жадностью волны;я пучинаи др.), раскрывается в эсхатологической логической ее части, где летающий жрец… / в ужасе глядит на перемену, / на смерть изображающую пену(с. 149); ср. в последних строках мотив океана (см. примеч. к прологу поэмы). См. также примеч. к №№ 9 и 16.— Соположение мотива моря с эсхатологическим же мотивом окна (см. примеч. к № 5) встречаем мы и в раннем Седьмом стихотворении(см. № 3 и примеч.).