Том 1. Стихотворения 1939–1961

Вынимаются книжки забытые,
Называются вновь имена,
Гвозди,
           в руки распятых
                                       забитые,
Тянут, тащат с утра до темна.

Знаменитые и безымянные,

В шахтах сгинувшие и в рудниках,
Вы какие-то новые, странные,
Вы на вас не похожи никак.

Чтоб судьбу, бестолковую пряху,

Вновь на подлость палач не подбил,
Мир, предложенный вашему праху,
Отвергаете вы из могил.

Отвергаете сладость забвенья

И терпенья поганый верняк.
Кандалов ваших синие звенья
О возмездии только звенят.

МОШКА́

Из метро, как из мешка,
Словно вулканическая масса,
Сыплются четыре первых класса.
Им кричат: «Мошка!»
Взрослым кажется совсем не стыдно
Ухмыляться гордо и обидно,
И не обходиться без смешка,
И кричать: «Мошка!»

Но сто двадцать мальчиков, рожденных

В славном пятьдесят четвертом,
Правдолюбцев убежденных,
С колыбели увлеченных спортом,
Улицу заполонили
Тем не менее.
Вас, наверно, мамы уронили
При рождении,
Плохо вас, наверно, пеленали.

Нас вообще не пеленали,

Мы росли просторно и легко.
Лужники, луна ли —
Все равно для нас недалеко.
Вот она, моя надежда.
Вот ее слова. Ее дела.
Форменная глупая одежда
Ей давным-давно мала.

Руки красные из рукавов торчат,

Ноги — в заменители обуты.
Но глаза, прожекторы как будто,
У ребят сияют и девчат.
Вы пока шумите и пищите
В радостном предчувствии судьбы,
Но, тираны мира,
                           трепещите,
Поднимайтесь,
                        падшие рабы.

НОВАЯ КВАРТИРА

Я в двадцать пятый раз после войны
На новую квартиру перебрался,
Отсюда лязги буферов слышны,
Гудков пристанционных перебранка.

Я жил у зоопарка и слыхал

Орлиный клекот, лебедей плесканье.

Я в центре жил. Неоном полыхал

Центр надо мной.
                          Я слышал полосканье
В огромном горле неба. Это был
Аэродром, аэрогром и грохот.

И каждый шорох, ропот или рокот

Я записал, запомнил, не забыл.

Не выезжая, а переезжая,

Перебираясь на своих двоих,
Я постепенно кое-что постиг,
Коллег по временам опережая.

А сто или сто двадцать человек,

Квартировавших рядышком со мною,
Представили двадцатый век
Какой-то очень важной стороною.

«То лето, когда убивали водителей многих такси…»