Том 1. Стихотворения

Рассматривали ль вы когда, друзья,
Те вещи, что лежат на дне ручья,
Который через город протекает?
Чего, чего в ручье том не бывает…
В ручье сидит чиновник и скелет,
На нем штаны и голубой жилет.
Кругом лежат, как на диванах, пары,
Слегка бренчат прозрачные гитары.
Убийца внемлет с раком на носу,
Он держит револьвер и колбасу.
А на камнях фигуры восковые
Молчат, вращая розовые выи;
Друг друга по лицу перчаткой бьют,
Смущаются и не узнают…
Офелия пошла, гуляя, в лес,
Но уж у ног ее – ручей, подлец.
Ее обвил, как горничную сонник,
Журча, увлек на синий подоконник.
Она кружится, как письма листок,
Она взывает, как любви свисток.
Офелия, ты фея иль афера?
Венок над головою Олоферна!
В воде стоит литературный ад,
Открытие и халтурный клад.
Там храбро рыбы стерегут, солдаты,
Стеклянный город, где живешь всегда ты.
Там черепа воркуют над крылечком
И красный дым ползет змеей из печки.
Нырни туда, как воробей в окно, –
Увидишь: под водой сияют лампы
Поют скелеты под лучами рампы
И кости новые идут на дно.
О водяное странное веселье!
Чиновники спешат на новоселье,
Чета несет от вывески калач –
Их жестяной сапог скрипит, хоть плачь.
Но вот валятся визитеры-кегли,
Вкатился в желтом фраке золотой,
Хозяева среди столов забегали,
И повара поплыли над плитой.
И вот несут чешуйчатые звери
Архитектурные сокровища-блюда.
И сказочное дефиле-еда
Едва проходит в золотые двери.
Вареные сирены с грудью женской,
Тритоны с перекошенным лицом,
Морские змеи бесконечной лентой
И дети, проданные их отцом.
И ты лежишь под соусом любови
С румяною картошкою вокруг
На деревянном блюде с изголовьем
Разваренных до пористости рук.
Стучит ножами разношерстный ад.
Танцует сердце, как лиловый заяц.
Я вижу: входит нож в блестящий зад,
Скрежещет вилка, в белу грудь втытаясь.
Я отрезаю голову себе.
Покрыты салом девичии губы,
И в глаз с декоративностию грубой
Воткнут цветок покорности судьбе.
Вокруг власы висят, как макароны,
На вилку завиваться не хотят.
Совсем не гнется кожа из картона.
Глазные груши точат сока яд.
Я чувствую: проглоченная спаржа
Вращается, как штопор, в животе.
В кишках картофель странствует, как баржа,
И щиплет рак клешнею в темноте.
Я отравился, я плыву средь пены,
Я вверх своей нечистотой несом,
И подо мною гаснет постепенно
Зловещий уголек – твой адский дом.
И в красном кубе фабрики над лужей
Поет фальшиво дева средь колес
О трудности найти по сердцу мужа,
О раннем выпадании волос.
А над ручьем, где мертвецы и залы,
Рычит гудка неистовый тромбон,
Пока штандарт заката бледно-алый
С мороза неба просится в альбом.
И в сумерках декабрьского лета
Из ядовитой и густой воды
Ползет костяк огромного скелета,
Перерастая чахлые сады.