Десять дней потом напролетВы качались на верхней полке.А в душе – будто битый лед,Будто смерзшихся слез осколки.Так хотелось поехать с ним,С дорогим своим, золотым,Мыть, стирать бы ему рубашки,Промывать ему в ранах гной,Не женою, – не те замашки, –Санитаркой простою в строй.Только чтобы с ним всюду рядом,А убьют – так одним снарядом.Не хотела просить – откажет, –Слава богу, характер знала.Но к отъезду решила: скажет.И в последнюю ночь сказала.Сел, еще в бинтах, на кровати,Стали ласковыми глаза.Час молчал все, волосы гладя,А потом отрезал: – Нельзя!Досиди уж там, где сидела, –Мне спокойней будет для дела. –Ну, а дело его – война,Значит, снова молчи, жена!Маша, доченька, мать встречала, –Слезы радости на ресницах!Не догадывалась, не знала,Что на сердце у вас творится,Что готова хоть завтра матьВсё – и дом и дочь – побросатьИ уехать – была бы воля! –В дальний край, где поет свинец,Где в неведомом снежном полеНасмерть бьется с врагом отец.Собрала таких же солдаток,Как сама, целый вечер пела,И, как муж говорит – «порядок»,К утру сердце перекипело,А какой осадок на дне –Знать лишь мужу да вам – жене.7