Том 11 (XVI век, сочинения Ивана Грозного и Андрея Курбского)

Советуешь нам, словно неученым и неискусным, вспоминать почаще Священное Писание Ветхого и Нового Завета. На то вашей милости воля. Но мы, хоть и многогрешны и волнуемы бурями в этом бушующем море — а более всего клеветой и ненавистью соседей преследуемы, — все же благодарим Бога за то, что по его благодати еще с молодых лет, насколько было в наших силах, обучены Священному Писанию и утверждены в благочестивых догматах христианской веры так, как проповедовали пророки и постановили, приняв от Христа, апостолы; не так, как ваша милость пишет — «только писанием», — но и словом, как сказано это у апостола в послании к коринфянам: «Хвалю вас, братья, что вы все мое помните и держите предания так, как я передал вам»; и еще в послании в солунянам: «Итак, братья, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим», и в других местах вначале просвещает словом, а затем Писанием, но об этом для краткости больше писать сейчас не буду. Ведь и великие древние святые отцы, которые семикратно собирались в разные времена со всех концов вселенной для того, чтобы истребить различные ереси, насеянные врагом-плевелосеятелем среди чистой пшеницы, и чтобы отделить, по Божьей заповеди, высказанной Иезекеилем, праведное от нечестивого — и они, вначале обсудив и обговорив, — отогнали еретиков от церкви и предали их анафеме. Ни огнем, ни мечом, как это теперь у некоторых принято, а апостольскими догматами укрепили и утвердили, словно неприступную крепость, церковные уставы и, описав их затем, передали правоверным. Их-то, господин, я и держусь, как и апостольских правил.

А твою милость я о том не просил, чтобы ты меня чему-либо учил или чтобы толковал мне Священное Писание, тем более что ты напоен, как мне известно, из мутных источников настоящим своевольником, который действительно достоин того, чтобы его называли настоящим своевольником, который давал клятву хранить чистоту апостольских уставов и избегать мирских благ, но тотчас же вернулся в мир, на широкий и пространный путь, и взял себе жену. И нечему ему, монаху, научить вас, кроме того, как позабавиться с женой. Угнездился он в ваших домах, словно ядовитый змей, и смешал яд с медом, то есть свое своеволие со Священным Писанием, так же как и у всех прежних еретиков существовал обычай смешивать свои учения со Священным Писанием и подкреплять их свидетельствами из него — как бы по-церковному, а на самом деле софистически. А поэтому, господин мой, прошу тебя: оставь меня в покое с этими новыми толкованиями. Потому что, как апостолы и их ученики не нуждались в толкованиях Симона и Николая, — и об этом наказывает Петр прежним правоверным в конце своего второго послания, — как Дионисий Ареопагит и Тимофей не нуждались в толкованиях Маркиона и прочих, как Афанасий Александрийский и три великих святителя в толкованиях Ария, Македония, Аполлинария и Евномия, как Кирилл Александрийский и Келестин Римский не нуждались в хулениях Нестория, как Амвросий, Августин и Иероним в толкованиях Доната и Пелагия, как премудрый Метафраст и блаженный Дамаскин, твой враг, оклеветанный в твоих глазах, вельможный пан, ранее упомянутым Игнатием, в толкованиях Севера, Евтихия, Сергия, Пира и Петра Гнафия, ереси которых ныне придерживаются армяне, — так же, мой господин, и я, грешный и последний из христиан, толкований Филиппа Меленктона, Мартина Лютера и его учеников, Цвингли, Кальвина и прочих, которые еще при его жизни, будучи непостоянными и движимыми непостоянным духом, не могли найти согласия в своих скверных догматах, и за которыми ныне следуют пан Феодосий и пан Игнатий, привлекаемые не столько учением, сколько прекрасными паннами, — я их толкований не приемлю: «Не прикоснусь, не вкушу, не дотронусь к тому, что все истлевает от употребления». Ведь они немало заботятся о том, как бы, прокравшись в церковь, тех наших, которые послабее, столкнуть с узкого и прискорбного пути на широкий и пространный, ласкающий брюхо путь.